Жди неприятностей
Шрифт:
— Виктор, подай, пожалуйста, пакет, — сказала я, оборачиваясь.
— Нет, ты что ему такого сказала? — Маринка подошла ко мне с горящими глазами. — Не молчи, Оля! Не молчи, пожалуйста!
Виктор подобрал с земли брошенный Маринкой пакет и приблизился ко мне. По пути он положил в пакет выпавшие от Маринкиных резких движений по его голове батон колбасы и банку с сайрой.
Я показала ему на пистолет. Виктор оглянулся на мой дом, ставший сейчас подобием театрального партера и балконов, нагнулся над пистолетом, накрыл его пакетом и незаметно для зрителей положил пистолет в пакет.
— Что здесь происходит, черт подери, Оля! Ты ответишь мне или нет?! — крикнула Маринка, видя, что ее стремления к истине самым хамским образом игнорируются.
— Пошли домой, — тихо сказала я ей, — там и поговорим. А то здесь все соседи уже с нас глаз не спускают.
С этими словами теперь уже я взяла Виктора под руку, чтобы Маринка не успела его перехватить, и повела к подъезду.
Оглянувшись, я позвала:
— Пойдемте, Крючков. Марина, не будем устраивать спектакль.
— А мне плевать на всех! — крикнула Маринка. — Я хочу знать…
Но я уже вошла вместе с Виктором в подъезд, Крючков шагнул за нами следом, поэтому Маринка, враз лишившись партнеров по мизансцене, почувствовала себя неуютно.
— Оля, подожди меня! — громко сказала она и поспешила за нами.
Мы поднялись по лестнице в молчании. На каждом этаже, когда мы их проходили, хоть одна дверь да приоткрывалась нам вслед. Но все прошло прилично: соседи не кричали и не ругались. Да и то верно: часто ли можно из своего собственного окна увидеть подобное кино!
Наконец-то я добралась до квартиры. Отперла и распахнула входную дверь и, не оглядываясь, сделала приглашающий жест обеими руками.
— Милости просим, господа, — провозгласила я и, не удержавшись, бросила взгляд на себя в зеркало, висящее в коридоре.
Да, мне пришлось пережить редчайшее в своей жизни испытание: я не понравилась себе в нем! А я-то, дурочка, надеялась, что никогда не доживу до такого ужаса!
Из кухни в коридор с радостным поскуливанием выскочил Мандарин.
— Это ваша собака? — с каким-то даже потрясением в голосе произнес за моей спиной Крючков, сделав ударение на слове «ваша».
Я вздохнула и оглянулась на него, забыв, что смотреть-то и нельзя, чтобы не пугаться.
— Боже мой, — пробормотала я, — идите в ванную, умойтесь.
И поняв, что я напрочь забыла его имя, решилась уточнить:
— Напомните, пожалуйста, как вас зовут?
— Андрей Николаевич, можно просто Андрей, — с готовностью отозвался он и постарался улыбнуться пошире. Лучше бы он этого не делал. Симпатичнее бы выглядел.
— А меня зовут Ольга Юрьевна, — напомнила я ему, и он кивнул. — Можно просто госпожа Бойкова, — сурово закончила я, потом поняла, что мне уже все до одного места, и пробормотала:
— Идите в ванную! Надеюсь, вы сумеете обслужить себя сами?
— А… — попытался что-то сказать Крючков, но я его прервала:
— Если нет, то ближайший травмпункт в трех остановках к центру.
Крючков проглотил свою улыбку и побрел в ванную. Он это делал нарочито медленно, стараясь показать мне, будто жутко страдает.
Виктор, видя, что дамы на нервах, а Крючков опасности не представляет, ушел в комнаты, не выпуская из рук пакет с моей добычей.
Я прошла на кухню, перешагнула через пахучий результат деятельности Мандарина, открыла холодильник и вынула свои медицинские запасы. Интересно: чем лучше обработать физиономию Крючкова, зеленкой или йодом?
Сравнительно успокоившаяся Маринка, сбросив туфли и покрутившись перед зеркалом, немного восстановила душевное равновесие.
Пока я усиленно раздумывала перед пузырьками, представляя физиономию Крючкова то зеленой, то коричневой, Маринка прошла на кухню и уселась на стул. Она достала пачку сигарет, закурила, бросила пачку на стол и затихла. Только ее угрожающее сопение говорило мне о ее присутствии.
— Йодом или зеленкой? — повернувшись к Маринке, спросила я у нее.
— Марганцовка у тебя есть? — угрюмо спросила у меня Маринка.
— Конечно, — сразу ответила я, обрадованная ее вопросом, не относящимся к теме поведения Кирилла.
— Намешай в ведро и сунь туда этого козла мордой, — со злостью посоветовала она, — негром станет.
— Мариночка, — осторожно произнесла я, — Мандарин здесь немножко написал, не хочешь ли ты…
— Отстань от меня со своей собакой! — крикнула Маринка, и я не успела даже удивиться тому, что вдруг стала хозяйкой такого редкого и ценного песика, как Маринка тяжко вздохнула и произнесла:
— Извини меня, пожалуйста, я совсем потеряла голову из-за этого идиотизма… Что там произошло, Оля? Почему он словно с ума сошел? Этот козел Крючков что-то сказал или еще что-то произошло?
— Я совершенно не понимаю, что произошло, — честно ответила я ей.
— Но ты же там была! — вскричала Маринка, и слезы потекли у нее из глаз.
— Была! — рявкнула я, будучи уже не в силах сдерживаться. — Да, я там была и не поняла ни хрена! Мы с этим… — тут я, вспомнив, что слышимость между кухней и ванной очень хорошая, с ходу проглотила то, что хотела сказать, и соблюла внешние приличия, — ..ну с Крючковым, подошли к подъезду. И тут дверь распахивается и вылетает твой, извини меня, придурок. Он меня чуть дверью не пришиб, так сильно ее толкнул! Выскочил и с ходу напал на Крючкова. Хоть бы объяснил что-нибудь… а потом, когда ты схватила Крючкова за руку, что сделал твой Кирилл, ты видела? Видела? Он хотел ударить меня! Спасибо Виктору, опять спас. Я бы уже давно была инвалидом, если бы не он… Короче говоря, — я протянула руку и взяла из Маринкиной пачки сигарету и прикурила ее, — я тебе очень советую позвонить в нашу психолечебницу и спросить, не убегал ли от них один буйнопомешанный. По имени, предположительно, Кирилл. А если нет, то уточни, может быть, психам как раз сегодня увольнительные раздавали… Отворилась дверь ванной, и показался Крючков. Выглядел он после умывания получше, конечно, чем до него, но изменения были небольшими.
— Спасибо за гостеприимство, Ольга Юрьевна, — поблагодарил он меня.
— Не за что, — любезно ответила я, — идите сюда, я вам сейчас лечебный макияж нарисую.
— Вы думаете, в этом есть необходимость? — Крючков с сомнением покосился на стоящие на столе пузырьки.
— Не знаю, но не хочу, чтобы меня потом замучила совесть, — призналась я. — Вы этого хотите?
— Не очень, — сказал Крючков, — честно говоря, и зеленки тоже не хочу.
Он аккуратно перешагнул через лужу и прислонился плечом к стене.