Ждите моего звонка
Шрифт:
— Вот такие дела, — Климов облокотился на стол и поочередно посмотрел на ребят, — следовательно, ваши задачи следующие. Стать своими людьми в «Трех ступеньках». Выяснить, кто стоит за Серым. Предоставить мне возможность взять его с поличным или найти иные доказательства его преступной деятельности. И... — Климов замолчал и перевел дух.
— Обнаружить канал, по которому Серый получает информацию о работе вашего отдела, — тихо сказал Лавров и пнул ногой товарища, который уже было выговорил слово «предатель».
— Да, канал, — пробормотал Климов, отворачиваясь. И он в который уже раз стал вглядываться в лица сотрудников
Рядом раздался какой-то треск, и Климов вернулся к действительности. Видимо, это был звук затрещины, так как Панин стоял со стулом в руках, его щека и ухо наливались вишневым соком.
Лавров по-девичьи взмахнул длинными ресницами, чуть улыбнулся и сказал:
— Николай интересуется, есть у вас предложения по вводу нас в окружение Серого?
— Есть отличная версия, — но только для одного. — Климов посмотрел на ухо Панина и еле сдержал улыбку. — Для Николая. Ты, Лавров, для моей версии фотокарточкой не вышел. Тебе придется влезть самому, — Климов говорил, а сам думал о другом. Как убедить ребят быть осторожными? Как объяснить, что риск надо свести к минимуму? Что они, ребята, очень нужны живые. Он вынул трубку и стал закуривать.
— Можно посмотреть, Василий Васильевич? — Панин смотрел на трубку, сдвинув белесые ниточки бровей. — Та самая? Да?
— Та самая, — Климов протянул трубку. — Смотри и слушай. — Он встал и, заложив руки за спину, стал расхаживать по комнате. — Сейчас стране трудно. Очень трудно, Николай. Новая экономическая политика помогает встать на ноги. Не умереть от голода. Не хватает денег. Не хватает хлеба. Специалистов. Машин. Всего не хватает, и везде идет бой. — Климов замолчал и посмотрел на притихших и удивленных ребят. — Не хватает людей и знаний. Я плохой начальник уголовного розыска, а оратор — еще хуже. Ты должен понять это сам, — он смешался и пояснил: — Понять не то, что я плохой оратор, а что именно я тебе втолковываю. Самая большая ценность, какая есть сейчас у большевиков, — это люди. Это ты, Николай. Такие, как ты, необходимы большевикам. Абсолютно необходимы. Ты важнее, чем валюта, чем хлеб, чем машины и все прочее. Ты являешься хранителем этой ценности и не имеешь права ею распоряжаться. Она принадлежит партии и народу. Ты выполняешь специальное задание партии, и непременным условием этого задания является сохранение Николая Панина. — Климов тяжело перевел дух и вполголоса добавил:
— Еще существую я. С сегодняшнего дня бывший боевой командир и большевик Василий Климов в твоих руках. Если ты ошибешься, то все, что я в жизни сделал стоящего, будет зачеркнуто. Раз и навсегда. Тебя мне не простят. Никто. И я сам не прощу. — Климов подошел к Лаврову и обнял его за худые плечи. — Вам будет трудно. Чужой мир, чужой язык и обычаи. Много плохих людей.
Лавров прижался к руке Климова и сказал:
— Сделаем, Василий Васильевич. Можете не сомневаться. В наши с Николаем планы входит долгая жизнь. До самого коммунизма, — он встал, вынул из кармана конверт и протянул Климову. — Наши удостоверения и прочие документы. Комсомольские билеты оставили дома. И это еще. — Лавров положил на стол наган. — Нельзя оставлять. Николай, где твоя пушка?
Панин молча положил на стол наган, высыпал горсть патронов и расставил их аккуратным рядком.
Климов вынул
— Обращаться умеешь?
Ребята как завороженные смотрели на заграничный пистолет.
— Бери, Лавров. Тебе можно иметь. Это не наган, спрячешь — и порядок. А тебе, Николай, никак нельзя. Тебе по моей версии пистолет иметь невозможно. Ты его и видеть-то никогда не видел.
Панин с завистью смотрел на блестящее оружие, потом решительно взял маузер, положил в карман и сделал шаг назад.
— Отдам. Честное комсомольское, отдам. Как будем выходить из дома, так и отдам.
Климов посмотрел на покрасневшего Панина и подумал: «Эх, играть тебе в солдатики и в казаки-разбойники», а вслух сказал:
— Хватит баловаться, ребята. — Климов встал и одернул пиджак. — Сидите здесь. Пока на улицу не вылезайте. Завтра принесу документы, и начнем ввод Панина. А ты, — он повернулся к Лаврову, — думай, как влезать будешь.
— Я уже кое-что придумал, Василий Васильевич.
— Завтра обсудим. — Климов пошел к двери, на пороге остановился и посмотрел на ребят. Рыжая и черная головы склонились над словарем. Он махнул рукой и вышел на лестницу.
С тех пор прошло больше месяца. Панина ввели в воровскую среду по версии Климова. Лавров вошел сам. Сделал он это так быстро и ловко, что Климов только ахнул, когда на очередной встрече Панин, блестя хитрыми глазами, сказал:
— Михаил прийти не может, бражничает с Серым. Лучшие друзья, водой не разольешь.
Потом началось ожидание. Через несколько дней раздался телефонный звонок.
— Сегодня ночью. Ювелирный магазин на Житной, — сказал Панин и повесил трубку.
Климов назначил на вечер совещание и, когда все собрались, объявил:
— Сейчас идем в засаду. Домой прошу никого не заходить и без моего разрешения никуда не отлучаться, в отделе остается один Зайцев.
Серый оказался хитрее. Видимо, его наводчик был у магазина и видел, как подъехали сотрудники уголовного розыска, так как налетчики не явились. На следующий день Панин рассказал, что Серый ходит злой как черт. Избил своего подручного.
Климов посмотрел на часы и телефон.
Часы тикают. Телефон молчит.
Вчера Серый пришел в засаду. Потерял двух человек и ушел. Дьявольский нюх у этого налетчика. Бандиты появились совсем не с той стороны, откуда их ждали. Завязалась перестрелка. Климов не столько следил за бандитами, сколько разглядывал своих ребят. Все вели себя безукоризненно. Когда стало ясно, что Серый уходит, Володька Сомов по водосточной трубе поднялся на крышу дома, переполз в параллельный переулок и с шестиметровой высоты прыгнул на одного из налетчиков. Свидетеля получить не удалось. Сомов сломал себе ногу, а бандит скончался на месте, не приходя в сознание.
Когда приехали в отдел, Пахомыч, как звали сотрудники богатыря Шленова, погладил гусарские усы и пробасил:
— Не понимаю, чего мы цацкаемся с этими бандюгами, ведь известно, где они засели. Айда с утречка в трактир и повяжем голубчиков, а лучше перестреляем, так сказать, в порядке самозащиты.
— Брось чепуху говорить, Пахомыч, — перебил усача Лапшин, — меня другое интересует: кто получил данные о сегодняшнем налете? Почему мы рванулись без подготовки?
Климов посмотрел в сердитое лицо подчиненного и резко отрубил: