Жду тебя в конце ночи
Шрифт:
Внутри просторное помещение. Прямо передо мной стойка оператора. Сейчас за ней никого. Слева, как и обещали, кафетерий. Кофе машина раскурочена, тут же обнаруживается источник запаха. За стеклянной витриной гниют остатки сандвичей и хот-догов. Они плавают в лужицах чёрной слизи, а над ними вьются мухи. От запаха к горлу подступает тошнота, зажимаю нос ладонью и направляюсь к туалетам.
Закончив, выхожу обратно в зал. Руки влажные и пистолет держать неудобно. Ищу глазами то, чем можно вытереть ладони. Половина стеллажей опрокинута, но некоторые стоят на своих местах. Продуктов тут уже не осталось, зато полно сувениров
Я собираюсь уходить, когда слышу рёв моторов. Бросаюсь к стеклу, с этой стороны оно прозрачно, и вижу, как на заправку один за другим въезжают шесть мотоциклов.
Первый порыв выскочить и начать палить по ним из пистолета, но я понимаю – это не лучшая идея. Пары бензина мгновенно воспламеняться и всё может взлететь на воздух. Если и выживу после такого, то непременно получу серьёзные ожоги, а без лекарств это прямая дорога в ад. Лучше затаиться тут, внутри и дождаться, пока они уедут. Но где спрятаться? Времени почти нет. Трое байкеров занимают места рядом с топливораздаточными колонками, а остальные оставляют мотоциклы посреди дороги. С ними невольник. Вижу его мельком. Голый крупный мужчина, на шее строгий ошейник, от которого тянется цепь. Лица не вижу, но по фигуре явно немолодой. Меня бросает в жар.
Быстрым взглядом окидываю мотоциклы. Все разные: один чоппер, два спортивных и три классических. Не верю собственной удаче. Только одна банда ездит на всём подряд, та, что не имеет ни названия, ни кодекса, а их главарь, ублюдок, из-за которого умер мой муж.
Трое идут ко мне. Раб на цепи тащится следом. Времени на раздумья не осталось. Бросаюсь в сторону кафе и прячусь под столиком между двумя вульгарными диванчиками, обтянутыми искусственной красной кожей. Надеюсь, что вонь гниющих сосисок отпугнёт байкеров, и они сюда не сунутся. Пытаюсь дышать как можно тише, но когда ублюдки входят в двери, понимаю: эти осторожности излишни.
От них столько шума, что даже, если бы я тихонько напевала себе под нос, они бы меня не услышали. Хочу выглянуть из своего укрытия, рассмотреть их получше, но не могу рисковать. Я справлюсь с ними, тут нет сомнений, но мне нужно, чтобы они остались в живых. Чертовски сложно узнать, где логово банды, но если осторожно сесть на хвост, то шансов становиться многим больше. Конечно, они могут и не ехать в логово, но тогда на кой им быть тут, вдали от города, где у них самые забавы? Дождусь, пока они уедут, и двинусь следом. Часом раньше я легко проделала этот трюк с другой бандой и не думаю, что сейчас что-то может пойти не так.
– Пойду отолью, – говорит один. Голос низкий, грубый.
– Да мы все хотим поссать, – отзывается другой и громко ржёт. У этого в голосе визгливые нотки, а смех похож на крик гиены. Против воли волосы на руках встают дыбом.
– Ну, так пошли, отольём на брудершафт, – со смехом отвечает первый голос.
– А этого куда? – спрашивает третий, немного хриплый.
– Туда, на диван. Не ссы, не убежит, – отвечает визгливый и опять гогочет как животное. Наверное, он в восторге от своего чувства юмора, крутящегося вокруг одного-единственного слова.
Я слышу звон металлической цепи, шаркающие шаги и перестаю дышать. Здесь четыре столика. Молюсь, чтобы они выбрали не тот, под которым прячусь я, но моя полоса везения, судя по всему, закончилась. Я вижу крепкие голые ноги с тёмными волосами, они иссечены алыми порезами и ссадинами. Босые ступни в крови и грязи. Мне жаль этого человека, он ни в чём не виноват, но я не могу рискнуть и спасти его. Единственный способ сделать это – уничтожить байкеров, но тогда у меня не останется шанса узнать, где логово самой скрытной банды и убить их главаря. Порой нужно сделать мучительный выбор и решить, чья жизнь стоит дороже. Сейчас он не в пользу пленника.
– Сядь, – раздаётся короткий приказ.
Я вся сжимаюсь, надеясь, что меня не заметят, при этом направляю пистолет туда, где по моим расчётам, стоит бандит. Пленник, гремя цепью, покорно усаживается на диван. С каждой стороны по два места, и я рассчитываю, что он не заденет меня ногами. Делаю короткие вдохи и выдохи, прикрывая рот левой свободной рукой.
– И не смей смотреть на меня, – слышу звук пощёчины и невольно вздрагиваю. Они и ведь и Стефана так воспитывали, наверное. Ну что же это ещё один аргумент в пользу моего плана.
Шаркающие шаги удаляются. Стараюсь не смотреть на голые ноги пленника. Я не настолько бесчувственная, чтобы не желать помочь бедняге. Он некоторое время сидит спокойно, а потом начинает елозить и всё же задевает меня ступнёй.
Я перевожу дуло пистолета на него, целясь в пах. Сначала ничего не происходит, а потом он осторожно наклоняется, смотрит под стол, и мы встречаемся взглядом. Понимаю, что проиграла. Я знаю этого человека и не могу позволить ему умереть. В его серо-зелёных глазах смятение и испуг. Я прикладываю палец к губам. Он смотрит на пистолет, и я опускаю дуло в пол.
– Помоги, – произносит он одними губами, а потом разгибается.
Зажмуриваюсь и ощущаю, как накатывает злость и отчаянье. Победа была так близка. Я могла убить главаря уже сегодня, но теперь придётся начинать с нуля или позволить умереть пленнику, но не могу этого допустить. Открываю глаза и легко выскальзываю из своего укрытия.
– Сиди тут, – говорю мужичине и направляюсь в сторону туалетов.
Девять патронов. Достаточно. По дороге хватаю со стеллажа плюшевого медведя, вот и пригодился. Не хочу, чтобы звуки выстрелов были слышны снаружи.
Убивать людей непросто, но сейчас я понимаю о чём говорил Стефан. Это нелюди, синтетик сделал из них кровожадных монстров, потому я не задумываюсь, трижды нажимаю на курок. Никаких чувств, разве что досада из-за того, что мой импровизированный глушитель не справился со своей задачей. В ушах звенит. Три пули – три трупа. По стрельбе у меня всегда был высший балл. Теперь, главное не медлить. Быстро обыскиваю тела, нахожу один пистолет. В темноте не разобрать что за модель. Забираю его и почти бегом направляюсь в зал. С двух рук хорошо стреляют только в вестернах, я же не Клинт Иствуд и потому убираю второй пистолет в карман толстовки. Он тяжёлый и с ним неудобно, но бросить оружие непозволительное расточительство.