Жду тебя в конце ночи

Фликей Лена

– Есть один вариант, но боюсь, ты решишь, что я извращенец, – я удивлённо гляжу на него.

– В каком смысле?

– Эти ребята одной со мной комплекции, – он указывает на трупы под навесом.

– Хочешь обокрасть мертвецов? – я равнодушно пожимаю плечами: – Валяй, мне плевать.

Он усмехается уголками губ и направляется к телам, распростёртым на земле, и хотя я не собиралась этого делать, но провожаю его долгим взглядом. Наверное, нужно быть совершенно бессердечной, чтобы думать о подобном, но не могу не отметить: зад у него что надо.

Вскоре

мы выезжаем с заправки и первое время я полностью сосредоточена на дороге. Вряд ли нас поджидает засада, но всё же стоит быть осторожнее. Ксандр пытается заговорить о чём-то, но я не слушаю напряжённо, вглядываясь в окно. Поняв, что разговора не будет, он откидывает сиденье, закрывает глаза и почти сразу засыпает. Решаю оставить его в покое. Он заслужил отдых. Как и все мы.

«Это только начало», – произносит голос в моей голове. Он больше не принадлежит Стефану. Теперь это мой собственный голос, и он звучит весьма зловеще.

Глава 3

– Я себе его иначе представлял, – Ксандр наклонился к окну, и внимательно разглядывает Замок, возвышающийся на вершине холма.

С этой точки он больше похож на игрушечный: острая крыша; светлые каменные стены, словно кирпичики Лего; сверкающие золотом догорающего дня витражи; а на макушке самой высокой башенки на ветру развевается флаг с изображением герба рода.

– Лучше или хуже? – я паркую «порше» под раскидистым дубом, словно сошедшим со страниц древних легенд.

– Не думал, что замок будет такой огромный, когда Стефан рассказывал о родовом гнёздышке, он ни словом не обмолвился что это такая махина.

– Он не любил кичиться деньгами родителей, – я заглушаю двигатель, гашу фары. – Стеснялся этого.

Ксандр поворачивается и смотрит изумлённо. Аристократические чудачества моего мужа понятны далеко не всем, я и сама в первое время страшно сердилась и считала всё это игрой и кокетством.

– А ведь так и есть, – он согласно кивает. – Твой муж никогда не рассказывал о предках, и я долгое время считал, что Стефи самый обычный хиппи из сквота.

– Он и был хиппи из сквота, – я натянуто улыбаюсь, стараясь не показать, как больно мне говорить о нём. Воспоминания о беззаботном прошлом словно прожигают в сердце дыру и неосознанно я нервно растираю грудь ладонью. – Вернее, анархист, пацифистская философия детей цветов никогда его не привлекала.

Ксандр устало потирает веки, и я отмечаю, что он выглядит совсем больным: под глазами залегли тёмные круги, цвет лица почти слился с цветом выбеленных волос, на лбу проступают капельки пота. До того, как понимаю, что делаю, прикладываю ладонь к его колючей от щетины щеке. Он словно раскалённая сковородка. Ксандр смотрит прямо мне в глаза, и я смущаюсь своему жесту, поняв, что он слишком интимный. Убираю руку и, стараясь, чтобы Ксандр не уловил волнения в моём голосе, говорю:

– Похоже, у тебя жар.

– Переживу, я крепкий, – он всё ещё пристально смотрит и, мне кажется, в его взгляде читается вожделение, хотя думать так глупо, Ксандр сейчас не в том положении чтобы хотеть секса.

– Нам предстоит долгая трудная дорога, и если у тебя есть сомнения, что дойдёшь, то лучше дождись меня в машине, – говорю это, а сама думаю о том, хорошо ли он целуется. Кажется, у меня окончательно поехала крыша от горя и напряжения.

– В каком смысле трудная? – искорки в его глазах потухают, и теперь Ксандр смотрит с изумлением. – Разве мы не на месте?

– Не совсем, мы внизу, а нам нужно туда, на холм, – я тычу пальцем в сторону замка. – Наверх попасть не так просто.

– А почему мы не можем въехать на машине, – он непонимающе смотрит на каменную дорогу серпантином поднимающуюся к главному входу.

– Ворота закрыты, а стена метров восемь, при всём желании нам её не одолеть.

– Почему ты не взяла ключи от ворот? – я улавливаю нотки недовольства в его голосе, и сама начинаю заводиться.

– Потому что!

Пульт хранился в бардачке машины Стефана, а я понятия не имею где она теперь и думать о том, что сейчас в его любимой тачке разъезжает какой-то урод невыносимо.

– У меня их нет, и если тебе что-то не нравится, то можешь проваливать, я тебя с собой не приглашала.

– Эй, ты чего, родная? – Он поднимает руки, словно собирается сдаться в плен. – Вскипаешь как вулкан. Я не виноват, что у тебя нет ключей и ни в чём тебя не обвиняю.

– Ладно, проехали, – ощущаю себя полной дурой, Ксандр и правда ни при чём, а я спустила на него цепных псов. – Идём. Скоро стемнеет, не хочу искать дорогу вслепую.

– А как мы потащим это? – Ксандр с сомнением смотрит на коробки с провиантом на заднем сидении.

– А мы и не потащим. Вернёмся за машиной позже, когда я найду запасные ключи в замке.

– Понятно, тогда пошли, – он слабо кивает и вздыхает так тяжело, словно ему не сорок три, а далеко за семьдесят, а я заставляю его пробежать марафон. Впрочем, откуда мне знать, как Ксандр себя чувствует, я ведь понятия не имею что он делал до того, как попал на ту заправку.

– Уверен, что тебе хватит сил? – я пытаюсь поймать его взгляд, но Ксандр раздражённо отмахивается и выходит из машины.

Я сгребаю свой рюкзак с заднего сиденья и тоже выбираюсь наружу, да так и замираю изумлённо озираясь. Вечер утопает в закатном зареве и привычные глазу цвета растворяются в золоте и багрянце. Небо – все оттенки красного: от рыжеватой киновари на горизонте до мягкого розового перламутра, прячущегося среди редких облаков. В окнах замка пылают костры, а серый камень стен будто лучится ирреальным амарантовым свечением. Мы говорим: мир съехал с катушек, но на самом деле мир – это вовсе не люди, его населяющие, а вот это жаркое лето, радужное небо над головой, река, что змеится у подножья холма. Ему без разницы сколько людей погибнет в жестоких войнах, ведь наши тела лишь органические удобрения и каждый, рано или поздно вернётся в лоно природы, став частью незыблемого. От этих мыслей становится тоскливо, и я гоню их прочь.