Жека
Шрифт:
— Деньги давай возьмём с собой на обед! —предложил Санёк. — Я туда ездил уже за бартером, там столовая у них своя. Как будто в рай попадёшь.
Машина была новая, крытая тентом, ГАЗ-54. Стояли ещё ждали, пока мусора на проходной проверят всё, что под тентом, потом только сели в кузов и поехали. Антонина Ивановна ехала в кабине, с водителем. Время от времени Жека смотрел на дорогу, но так и не понял, куда они едут. Мясокомбинат находился на другой стороне города, и шофёр решил ехать напрямую, какими-то просёлками и закоулками. Машина то и дело качалась из стороны в сторону на колдобинах. Но всё-таки
— Выходите. Сейчас машину взвешивать будут.
— Взвешивать? Нафига? — удивился Жека, спрыгнув с борта.
— Они ж тебе не будут всю машину обыскивать, — поучительно сказал Санёк. — Шоферня тоже калымить хочет. Засунул пару палок колбасы под сидушку, и домой поехал. Или в кузове спрятал. Они ж не будут всю машину шмонать, и в каждом ящике проверять, сколько там положено. Сначала взвесят пустую машину, потом полную, разница и будет вес товара по накладной. Как видишь, всё просто, студент. Учись работать!
Однако Жека сразу понял, что легко можно и тырить. Немного конечно, но всё-таки. Привези с собой какую-нибудь железяку, где-нибудь на территории сбрось её в кусты, а на обратном пути разницу возьми колбасой. Однако... Колбаса не сахар, сбыть её просто так не получится, для её хранения нужен холодильник. Без него она за пару дней придёт в негодность. Так что Жека сразу отмёл мысль тырить колбасу и мясо. Если бы работал здесь, возможно, что-то и нашарил бы. Наверняка люди крутятся, судя по наличию мясопродуктов в коммерческих магазинах.
Как работают сами весы, видно не было. Грузовик лишь заехал на большие направляющие, перекрывающие прямоугольную яму, и тут же на циферблате появились цифры. Мусор записал их себе в журнал, и дал знак Жеке и Саньку садиться в машину.
С Антониной Ивановной в кабину села какая-то местная тётка, и показывала ей дорогу, куда ехать. Разгрузили зефир и конфеты в одно месте, потом водитель опять поехал на весы взвешиваться, а Жека с Саньком пошли на обед, в местную столовую. и была она действительно крутая. Мясокомбинат всегда был предприятием сытым и богатым. Для своих тут ничего не жалели. Хороший ремонт — везде деревянные панели, потолок с алюминиевой плиткой. Новые раздачи. И даже кассы электронные. Жека вообще впервые видел это чудо техники.
Но самое главное — блюда. Их стоимость была такой же, как и везде — госцена. Но вес и содержимое... В супе лежали большие куски мяса, такие, что даже дома не положишь. Огромный ассортимент второго. Бефстроганов, варёное мясо ломтями, биточки, бифштексы, шницели, ленивые голубцы, тефтели... Глаз разбегался, и просто не знал что брать. Многие работники завода приходили со стеклянными банками, и просили положить им на вечер или домой.
— Видал! Как я тебе говорил! — подмигнул Санёк, поглощая громадный, чуть не с тарелку размером, жаренный в панировке шницель. — Тут жить можно! Только работай!
Работай-то работай... Однако и тут Жека недоумевал, почему такой большой по виду комбинат работает круглосуточно, а ни мяса, ни колбасы, ни сосисок в магазинах нет, а если привезут, то за ними громадные очереди. Разве что везут и в другие города и деревни, но для своих-то можно постараться, тот же фирменный магазин открыть... Хотя... Фирменный на кондитерской фабрике был одно название. Вполне возможно, что и здесь в фирменном лежало бы одно и то же — кости и хвосты.
После обеда машина заехала в холодильник, и Жека с Саньком быстро погрузили алюминиевые поддоны с колбасой и сосисками в кузов. Ивановна проверила, чтоб по накладной присутствовало всё, что надо. Перед выездом снова заехали на весы. Мусор сверил вес с тем, что указан в накладной и открыл ворота.
Жека ехал, сидя на лавке и смотрел на колбасу, лежащую в ящиках на полу. В самом начале тента, у кабины, кучами лежали промасленных фуфайки, два грязных колеса, большой буксировочный трос и ещё какая-то ерунда, что шофера возят обычно с собой. Какими трудными путями попадают деликатесы на стол трудящихся...
Впрочем... Когда в карамельном цехе случался разрыв транспортёрной ленты, (а это было делом довольно частым, учитывая, что работает она непрерывно и на износ), карамель валилась кучами на пол. Оттуда недолго думая, её брали лопатами, и кидали обратно на ленту, когда опять восстанавливали. И хорошо, если она была уже в обёртке. Но бросали с пола и ещё незавёрнутую.
Приехали обратно, дело шло уже к концу смены. Остановились прямо у фирменного, со стороны улицы. Быстро натаскали туда ящики. Алёнка, ехидно сверкнув красивым глазом, и едва взглянув на Жеку, проверила по документам чтобы всё соответствовало указанному.
— После работы будем раздавать! — заявила Антонина Ивановна. — По половине палки варёной, палке копчёной, и килограмму сосисок. Передайте своим — пятнадцать рублей отоварка стоит. Пятнадцать!
— Антонина Ванна! — подобострастно сказал Санёк, сдвинув вязаную шапчонку пирожком чуть не на затылок. — Так где ж деньги брать? Получку-то потратили уже! До аванца далеко.
— Я знаю? — чуть не враждебно заявила Иванна. — Пропьёте сначала, а потом денег нет. Идите домой, у жён просите. Занимайте. Я что-ли искать тебе буду? У меня деньги всегда на продукты есть. Эх ты... Взрослый мужик... Где хотите деньги, там и берите. Если завтра не принесёте, продадим тем, у кого есть.
— У тебя есть деньги? Не займёшь? — Санёк неожиданно обратился к Жеке. — До получки займи 15 рублей. Я с аванса не смогу отдать.
В кармане у Жеки лежало две сотни рублей на всякий пожарный, но занимать он не захотел, как и вообще никому из здешних. Все они были пьющими в разной степени, и деньги им жёны выдавали только строго по рублю с хвостиком в день. На обед, проезд и сигареты.
— Не. Нету. Только на себя. Да и то случайно захватил. Откуда у меня? Я ж студент. А тут мне зарплату ещё не давали, — развёл руками Жека. — Извини, Сань... Сходи домой, спроси у жены.
— Да понятно что идти придётся. Или завтра... — упавшим голосом ответил Санёк, и Жека понял, что и дома навряд ли он деньги найдёт — или нет, иди жена не даст, памятуя разгуляйный характер мужа. Вроде и жалко мужика, и выручить хочется... Но их много, таких мужиков, а он один. Дашь одному — придут другие. А на всех денег не напасёшься... Жека привык помогать только тем, от кого была какая-то польза. Пацанам, родителям, братьям-сёстрам. А проблемы левых людей его не касались.