Желаете вступить в войну?
Шрифт:
— Вот как? Понятно, — кивнул я, пытаясь взять себя в руки и привести мысли в порядок, но получалось плохо.
Дракон. Чёртов, мать его, дракон у руля местного магического ордена! Зачем? Как это зачем? Она же сама назвала причину. Но тогда что получается, искусственно ограниченный прогресс магии? Ох, как я был мудр, когда не стал приукрашать перспективы во время её вопроса о развитии магии. Только вот что дальше-то? Должен ли я что-то предпринять прямо сейчас или стоит сделать морду кирпичом?
Как минимум, сама Шарайнэ, кажется, так и планирует поступить.
Ладно, это не такой уж плохой вариант на самом деле. В отличие от её собрата, вроде
Оставшееся время, что заняло лечение Фироша, мы провели в молчании. Когда парню наконец позволили встать на ноги, он выглядел крепким и здоровым, разве что немного исхудавшим. Но стоило взглянуть ему в глаза или понаблюдать за жестами и поведением, как сразу становилось понятно, что его состояние ещё далеко от нормы.
Так как все свои дела мы решили, магистры пожелали отправиться на поверхность и я любезно согласился доставить их туда тем же путём, которым спустил вниз. Разве что на этот раз я не стал прятаться под землёй, а направился в колодец с избушкой вместе с ними, а позади гоблины тащили всё ещё валявшихся в отключке магов сопровождения, доставленных из леса. По пути Риатель пыталась меня разговорить, выпытывая какие ещё элементы магии мне доступны. На что я заявил, что каждый оглашённый тип обойдётся ей в один миллион золотом.
В ответ она назвала меня жадиной.
Когда я доставил магов наверх и убедился перед уходом, что платформа не рухнет случайно вниз, Шарайнэ соизволила таки заговорить со мной ещё раз:
— По поводу вашей девочки, — неожиданно заявила она. — Лет двести назад я слышала слухи, что императрице арахни удалось выжить и укрыться где-то на северо-западе материка. Не уверена, правда ли это, и если да, то жива ли она до сих пор, но если кто и мог бы что-то сказать о сути девочки, то это она. Как ни крути, а у обеих всё таки паучья суть.
— Вот как… Спасибо, — искренне поблагодарил я.
После чего мы распрощались.
Магистры планировали усыпить Фироша до утра, чтобы он мог восстановить душевные силы и немного успокоиться, после чего отряд должен был отправиться обратно в Университарий. Ну а я хотел уже к вечеру вернуться в Лаграш, так что задерживаться тут не планировал. Подышав минуту-другую свежим лесным воздухом, полным сырости после недавно прошедшего дождя, я ушёл под землю и направился в подземный зал, руководить сборами в обратный путь.
Глава 27. Предопределённость
После того, как дела с магами оказались улажены и я вернулся в Лаграш, жизнь начала возвращаться в тихое и спокойное русло… хотел бы я так сказать, да только какой там! Упавшие в руки несметные деньжищи обрекли меня на новую головную боль и дополнительные хлопоты. Никогда прежде я не думал, что наличие условно-неограниченного бюджета приводит к полному непониманию как правильно им распорядиться. Первым делом, конечно же, в голове всплывает целый ворох «хотелок», но потом приходит понимание, что их надо как-то фильтровать, упорядочивать, выставлять приоритеты и вообще выделять на них деньги в разумных количествах, чтобы не остаться в итоге без штанов.
Взять, к примеру, радастовый порошок, из-за которого изначально всё это и затевалось. Мало иметь возможность и желание его купить, нужно ещё знать сколько его требуется. Какой толщины будет напыление на городских стенах, будет ли оно сплошным или по типу того, как делали сами тельварцы — с расстоянием
Но если объём радаста для усиления стен ещё можно было прикинуть, пользуясь расчётами гномов, то как быть с замком, к строительству которого я ещё даже не приступил? Доставка порошка — дело ой какое не быстрое. Добывался он гномами где-то далеко на севере и транспортировка в Лаграш могла занять месяцы. Определённые запасы имелись в городах поближе, вот только держали их для военных нужд и перекупить их у армии представлялось маловероятным без солидных взяток, которые могли бы с лёгкостью довести итоговую цену порошка до двукратных и более значений. Хотел ли я идти на подобные траты ради ускорения поставок? С одной стороны — нет. Хоть я и мог позволить себе шиковать, в данную минуту условный горизонт был чист, люды отогнаны на запад вонючими тряпками и на ближайшее время на повестке дня не стояло очередное нападение.
С другой стороны, положение могло перевернуться с ног на голову в считанные недели и, в зависимости от развития событий и планов, я даже не мог быть уверен, что буду находиться в городе в этот момент, чтобы обеспечить его защиту.
Но радаст был лишь первым шагом в использовании бюджета. Следовало заложить в него сумму на качественное оборудование будущего замка всем необходимым, особенно в плане организации мастерских и лабораторий. Выделить деньги на заложение храма имени Аллегри. Улучшить оснащение городской стражи и предусмотреть расширение гарнизона. Определить первоначальные вложения в качественное развитие города и вообще решить, какими направлениями следует заниматься в первую очередь. Только теперь я начал понимать, какой титанический труд берут на себя чиновники, занимающиеся экономическими вопросами. Совещания, расчёты, прогнозирование, сметы. У меня от этого голова заболела уже на второй день, а работники данной профессии не просто занимались этим годами, но ещё и изыскивали пути сэкономить и прикарманить себе разницу. Невероятное трудолюбие и преданность делу. Хотя, у меня имелись серьёзные подозрения, что их рвение было бы куда более скромным, не имей они возможности получать ту самую разницу.
Но я волевым усилием продолжал терпеть все эти хлопоты. Амбиций правителя у меня не было и нет, тут я ничуть не лукавил окружающим, хотя те упорно считали иначе. Однако я твёрдо намеревался сделать Лаграш самым надёжным и развитым городом на континенте. Культурной столицей с передовым уровнем жизни и безопасности от военного нападения. Городом, в котором будет кипеть жизнь и каждый разумный тельварец будет желать хотя бы однажды оказаться внутри его величественных и несокрушимых стен и, совершенно незаметно для себя, стать частью священного аллегризма. Да, мои мотивы были больше сентиментальными, чем прагматичными, город ничего не представлял из себя ни в промышленном, ни в стратегическом значении. Но кто сказал, что это нельзя попробовать изменить?