Желание

Уорд Дж. Р.

— Отец? — Она обеспокоенно схватила его руку. — Ты в поряд…

Гри не удивилась, когда он просто покачал головой.

— Поговори со мной, прошу, — сказала она. — Что происходит?

— Я не могу… обсуждать это с тобой.

Расслабив хватку, Гри отступила назад.

— Неверный ответ, — выплюнула она. — Абсолютно неверный.

Посмотрев на него и его упорное молчание, она осознала, почему ей было так до странного спокойно с Исааком: ее отец — такой же призрак. Всегда был им. Она выросла и жила, боясь, что в любое мгновение он исчезнет навсегда.

И ее клиент излучал те же флюиды.

— Ты должен

поговорить со мной, — мрачно сказала она.

— Я не могу. — Родной человек посмотрел на нее глазами незнакомца… будто кто-то слепил маску с лица ее отца и смотрел на Гри, скрываясь за чужим обликом. — Даже если бы я мог… я не осмелился бы загрязнять тебя этим…

Он сгорбился, словно под огромным бременем.

Странно, подумала она. Бывают времена, когда с возрастом начинаешь видеть в родителях не только Маму и Папу. И это как раз тот случай. Мужчина в ее кухне не был всемогущим хозяином дома и своей конторы… но кем-то, попавшим в медвежью ловушку, пасть которой была видна ему одному.

— Мне пора, — хрипло произнес он. — Оставайся здесь и никого не впускай. Включи сигнализацию и не отвечай на звонки.

Он собрался было уйти, но Гри перекрыла выход в передний холл.

— Если ты не расскажешь мне, что, черт возьми, происходит, я выйду через эту дверь спустя секунду после твоего ухода, отправлюсь на Чарльз Стрит и буду вышагивать там, пока меня не размажут по дороге, или же не найдет тот, кого ты так боишься. Не вынуждай меня. Потому что я сделаю это.

Последовала минута сердитых переглядываний. А потом он хрипло рассмеялся:

— Ты моя дочь, не так ли?

— От и до.

Он начал расхаживать по кухне, нарезая круги вокруг гранитного острова.

Самое время, подумала она. Время получить ответы на вопросы, которые она давно хотела задать о нем и его деятельности. Время заполнить пробелы, созданные тайнами и загадками, реальными ответами, которые и так запоздали.

Боже, несмотря на то, что Исаак принес много осложнений в ее жизнь, он был благословением свыше.

— Просто расскажи, пап. Не будь юристом… не продумывай все до конца.

Он остановился у дальнего края кухонного стола и просто посмотрел на нее.

— Разум — единственное, что у меня есть, моя дорогая.

Спустя мгновение, отец вернулся к табуретке, на которую рухнул ранее, и сев, застегнул молнию на кофте… именно так Гри поняла, что он намеревался рассказать правду, или какую-то ее часть: он собирался с мыслями, вновь становясь собой.

— Как тебе известно, когда я был командиром в армии, то служил во Вьетнаме, — сказал он ровным, констатировавшим факты тоном, который она слышала всю свою жизнь. — Потом я поступил в юридический колледж и должен был вернуться к гражданской жизни. Но на самом деле я не ушел из вооруженных сил. Я никогда их не покидал.

— Те люди, приходившие к твоей двери? — спросила она, понимая, что впервые говорит с ним об этом.

— Это такая вещь, которую никогда нельзя бросить. Нельзя выйти. — Он указал на визитку. — Я знаю этот номер. Я звонил по нему. Цифры ведут прямо в чрево… зверя.

Он оперировал общими понятиями, давая расплывчатое описание вместо конкретных дефиниций, но Гри заполнила пропущенные места: речь шла о правительственных ниндзя, которые оправдывали паранойю приверженцев теории заговора [80] .

Некая организация, которую можно увидеть в кинотеатрах и комиксах, но в существование которой не верили здравомыслящие граждане.

80

Теория заговора — совокупность гипотез, показывающая жизненно важное (общественно-значимое) событие (ряд событий) или ход истории как результат заговора со стороны некоторой группы людей (обычно сословия), управляющих этим процессом из корысти или амбиций (различных личных, групповых, клановых и др. интересов).

— Я не хочу этого, — он снова показал пальцем на карточку, — рядом с тобой. Мысль, что этот… мужчина…

Когда он не закончил, Гри не могла не отметить:

— На самом деле, ты не сказал мне ничего конкретного.

Он покачал головой.

— В этом все дело… это все, что у меня есть. Я хожу по грани. Поэтому я знаю достаточно, чтобы осознавать степень опасности.

— Что именно ты делал для… кем бы «они» ни были?

— Собирал информацию… только разведка. Я никогда никого не убивал. — Будто существовало целое подразделение, занимающееся этим. — Большая часть того, что приводит машину в действие, — это информация, поэтому я выходил в свет, собирал данные и возвращался обратно. Время от времени меня также вызывали, чтобы узнать мое мнение относительно международных корпораций, правительств или конкретных личностей. Но, повторюсь, я никогда не убивал.

Она почувствовала облегчение, узнав, что на его руках не было чужой крови.

— Ты все еще состоишь?

— Как я сказал, нельзя уйти раз и навсегда. Но я не получал заданий примерно… — Длинная пауза. — Два года.

Гри нахмурилась, но прежде, чем она успела спросить что-то еще, он встал со стула и сказал:

— Твой бывший клиент по уши в проблемах, если он сбежал от них. Он не сможет спастись, и ты также не сможешь помочь ему или спасти. Если этот Исаак появится здесь снова, сразу же звони мне. — Он смел визитку, лоскуты ткани и передатчик в карман флисовой кофты. — Я не позволю тебе влезть в этот бардак, Гри.

— Что ты собираешься делать со всем этим?

— Убедиться, что всем известно, что ты больше не представляешь интересы Исаака Роса, что у тебя нет с ним ничего общего, и что если ты увидишь его снова, ты тотчас же свяжешься со мной. Я объясню им, что ты не желала происходящего, и что ты хочешь двигаться дальше. И, что более важно, я буду настаивать на том, что он не сказал тебе ни слова. Это правда, не так ли?

Жесткие нотки в его взгляде подсказали Гри, что даже в ином случае ей лучше утверждать обратное.

— Он не сказал мне ни слова о том, что сделал и почему подался в бега. Ни единого слова. — Наблюдая, как ее отец облегченно расслабился, ее недовольство уменьшилось. — Пап…

Она подошла к нему, обхватила руками талию и крепко обняла.

— Я позвоню тебе через час, — сказал он. — Включи сигнализацию.

— Телефон прослушивается.

— Я знаю.

— Как давно? — напряглась Гри.

— С самого начала. То есть около сорока лет.

Боже, почему она удивляется этому… и все же, от осознания вмешательства стало мерзко. Как и от всего этого.