Желанная беременность
Шрифт:
Она проводит подо мной рукой, а я сижу и сдвинуться с места не могу. Меня словно парализовало.
– Никита! – слышу крик мамы над ухом. – Что это, Даша? – она трясет перед собой рукой, испачканной кровью. – Никита, скорую срочно вызывай, да быстрее же! Даша, Даша! – она трясет меня за плечи. – Даша, посмотри на меня!
Но я не могу сфокусировать взгляд на ней. Мое сердце стучит через раз. Я чувствую, как внизу живота становится невыносимо влажно и жарко. Опускаю руку и провожу между ног, поднимаю пальцы к лицу. Внешний мир превратился для меня в
***
– Будем вызывать искусственные роды, срок уже большой, аборт делать опасно, – прогремел над головой грудной бас.
– Что? – шевелю пересохшими губами, но меня, видимо, никто не слышит, продолжаю говорить, так как будто меня здесь нет.
– Вводите препарат, – продолжает мужчина.
– Не надо, прошу… – говорю чуть громче, хочу поднести руку к глазам, но она не слушается меня.
– О, проснулась, голубушка, – мне с глаз снимают повязку, теперь понятно, почему я ничего не видела, тут же поворачиваю голову к рукам. Привязаны.
– Что происходит? Где я? – сильнее дергаю руки, пытаюсь освободиться.
Что происходит, почему я здесь? Окидываю взглядом помещение. Больница, это точно больница.
– А ты у нас, получается, ничего не помнишь? Амнезия? – ехидничает мужчина.
На вид ему лет шестьдесят. Ссохшийся, как сморчок, и не скажешь, что он обладатель столь грубого голоса. Последнее, что помню – у меня началось кровотечение. А дальше пустота, провал, а потом слова этого мужчины.
– Прекратите со мной разговаривать в таком тоне и отвяжите меня, – начинаю закипать.
– Как только сделаем нужную процедуру, тут же развяжем, – опять ехидные нотки в голосе.
Что он имел в виду под искусственными родами?
– Не смейте ничего мне вводить! Я ничего не подписывала и ни на что не давала разрешения! – мой голос такой уверенный, что не узнаю сама себя.
– Женщина, – вклинивается в мои мысли женский голос, – у вас на шестом месяце замер плод.
«Замер плод», – я проговариваю про себя эти слова и не могу их осознать, не могу поверить.
– Вы что-то путаете, я выписалась из больницы два дня назад, у меня все хорошо.
– Женщина, – на меня смотрит тетенька в белом потрепанном халате, с ярко накрашенными розовой помадой губами, – какая разница, что было два дня назад? Я вам говорю, что у вас произошло на данный момент. Сейчас потерпим чуточку, я введу лекарство, а потом уже можно и вставать. Леонард Сергеевич, сходите к родителям и сообщите, что их дочь пришла в себя.
***
– Дарья, дыши глубже, – командует медсестра.
– Я стараюсь.
Мое тело стонет от боли. Я читала и знаю, что такое схватки, но и предположить не могла, что это настолько больно.
– Ааааа! – рвется крик из груди.
– Скоро родишь уже, Орлова.
Не слова, а стальное лезвие по сердцу. Хочется в этот момент исчезнуть, отключиться, получить черепно-мозговую травму и проснуться с амнезией. Только бы не знать, что рожаю мертвого сыночка.
– Нужно больше ходить, тогда и роды быстрее начнутся.
Медсестра словно специально подливала масла в огонь. Хотелось подойти в этот момент и треснуть ей по голове толстым журналом, что лежал на ресепшене.
Дыши, Даша, дыши.
И я продолжаю дышать. Хотя для чего – не знаю. Сейчас во мне, скорее всего, говорят инстинкты самосохранения, так как я в здравом уме и при памяти. Вспомнилось, как четыре часа назад, когда мне, наконец, развязали руки, медсестра с ярко-розовыми губами сказала, что я грозилась убить не только себя, но тех, кто подойдет ко мне близко, прижимая к шее острые зубчики вилки. Откуда она оказалась у меня, не могу даже представить. Пришлось применять ко мне кардинальные меры, а какие – она не сказала.
Кровотечение остановили с помощью уколов, а для обуздания агрессивной меня ввели лошадиную дозу успокоительного – теперь ведь для этого нет никаких противопоказаний.
– Ааааа! – снова вырывается из горла, когда меня скручивает пополам очередная схватка.
– Орлова, считай секунды, – медсестра выглянула из-за стойки, – хотя давай в родовую.
Несмотря на полноту, медсестра с ловкостью пантеры вытекла из-за стола и, подталкивая меня по длинному коридору вперед, шла следом.
– Катерина, выйди, протри полы, – заглянула она в сестринскую, а я в этот момент посмотрела на пол. Под ногами мокро. Коричневая лужа растекалась и с каждой секундой все больше и больше.
– Да что же ты такая невезучая, Орлова? – сетовала женщина, идя за мной.
– Все в руках божьих, – безэмоциональный голос царапнул мой слух, и только спустя секунду поняла, что это сказала я.
– Ты права, деточка, значит Господь так решил. Может, и не надо тебе пока ребеночка рожать. Может, это и к лучшему.
К лучшему?! Это слово, будто вязкий сироп, обволокло мое сознание, и я даже поверила в то, что это на самом деле правда, что все делается к лучшему. Шаркая мокрыми подошвами тапочек по полу, мы наконец-то дошли куда надо. То ли у меня схватки прекратились, то ли я смирилась с тем, что больше не беременна – не поймешь, но когда я зашла в родильную палату, из меня что-то выскочило и плюхнулось под ноги на пол.
Опустила глаза. И зашлась в немом крике. А потом меня изнутри разорвала боль. И накрыло темнотой. Не вижу ничего, но это не так уже и важно. Важно лишь то, что я держу на руках тельце сыночка Валерочки, трогаю его личико. Кожица у него такая мягкая и гладкая, что сравниться ни с чем не может.
– Да-а, с этой девкой проблем не оберешься, – слышу сквозь вату в ушах далекие голоса, – давай, Люся, раз, два …
Парю в невесомости пару секунд, а потом чувствую, как меня кладут на что-то твердое.