Желанная беременность
Шрифт:
– Хорошо хоть тощая и легкая – не надрываться…
– Дамы, вы что-то заболтались. Фамилия пациентки?
– Дык Орлова это, – говорит одна из женщин.
– Орлова, хорошая фамилия. Видимо, высоко летает, а, Орлова?
Мои щеки обжигает пощечина, и следом в нос бьет резкий запах нашатыря.
– М-м-м, – отворачиваю голову от едкого запаха.
– Сейчас наркоз будем вводить, ничего не бойся, заснешь ненадолго, слышишь меня?
– М-м-м, – снова мычу – в горле все пересохло, сказать ничего не могу.
– Замечательно.
Мне приходиться приложить немало усилий, но в итоге я справляюсь с этим и разжимаю веки. Щурюсь от яркого света.
– Маргарита Алексеевна, давление пациентке смерили?
Я смотрю на обладательницу голоса. Высокая блондинка, устроившись между моих ног, сосредоточенно щупает одной рукой пульс, другой – низ живота.
– Орлова, очнулась? Прекрасно, – она скользит по мне невидящим взглядом и вновь погружается в свою работу.
– Давление в норме, Вита Леонидовна, – перевожу взгляд на говорящую.
Совсем молоденькая девочка, кажется, она намного моложе меня – студентка, что ли?
– Что происходит? – еле шевелю языком.
– Роды, – отвечает девушка тихо.
– Ну что, начнем? – Я вся подобралась и попыталась сжать ноги. – Это лишнее, – качает головой врач, натягивая на руки перчатки, а девушка обхватывает мое запястье холодными пальцами и, разогнув руку, прижимает ее к столу.
– Сейчас сделаем укольчик, и вы немного поспите, а когда проснетесь – все уже будет хорошо.
Ее пальцы мелькали перед моими глазами так быстро, что только и успевала следить за тем, что она делает. Прокол кожи даже не почувствовала, как не почувствовала и то, что через минуту глаза сами собой сомкнулись, и я погрузилась в вязкий желанный покой.
Глава 3
Стою возле стеклянных дверей больницы и перекатываюсь с пяток на носки, бессмысленно вглядываюсь в белую пелену снега, который не прекращая сыпет с неба второй день.
Десять дней пролетели как в страшном сне: слезы, уколы, душевная боль – и так по кругу изо дня в день. Пока наконец-то душа и сердце не стали пустыми. Не было больше ни эмоций, ни слез, только безразличие к жизни заполнило пустую телесную оболочку.
– Орлова здесь? – слышу механический голос в динамике, и я медленно оборачиваюсь и поднимаю руку вверх.
– Выходите, за вами приехали.
Подхватив тяжелый пакет и перебросив сумку через плечо, выхожу из фойе больницы. До стоянки приличное расстояние, преодолеваю его, борясь с бушующей непогодой. Мокрый снег так и норовит залепить глаза крупными снежинками. Сощуриваюсь и прикрываю лицо ладонью. Чуть наклоняюсь вперед, рассекая макушкой ветер. Ноги то и дело поскальзываются на обледенелой дороге, приходится постоянно держать равновесие, чтобы не упасть. Знакомые рыжие жигули приветливо подмигивают фарами, когда я выхожу на стоянку.
– Привет! – открываю заднюю дверь, закидываю вещи на сиденье и залезаю сама.
– Привет, Дашуль, – мужчина поворачивается ко мне и протягивает руку для приветствия, пожимаю ее и усаживаюсь поудобнее, – я бы и внутрь заехал, да не пустили. Погода сегодня зверствует, холодно жутко.
– Точно, пока дошла, заледенела.
Мужчина включает печку до максимума.
– Сейчас согреем тебя, Дашуль, – улыбается он и трогает машину с места.
– Как там родители? – задаю вопрос, чтобы хоть чем-то заполнить повисшую тишину, нарушаемую только шумом печки.
– Мама готовится. Точнее, готовит с самого утра. Ждет твоего приезда, отец в гараже с машиной занимается.
– Я так и не поняла, что у него там сломалось, надеюсь, ничего серьезного.
– Не серьезно, сейчас тебя завезу домой и к нему сразу, вдвоем быстрее управимся.
– Спасибо, дядь Леш.
– Да сиди ты уж. За что спасибо? Племяшку забрать, что ли, трудно? Скажешь тоже. Обижаешь, Дашуль.
– Дядь Леш, прекрати, – хлопаю мужчину по плечу и откидываюсь на спинку сиденья стареньких жигулей.
Ветер задувает такой, что машину шатает по дороге и у меня от этого волосы на голове дыбом встают. Закрыла глаза и молитву читаю, аж самой смешно стало. Дожила. Смех наружу рвется истерический, но я приподнимаю воротник пуховика и прячусь за ним. Сжимаю ворот ледяными пальцами и отворачиваюсь к покрывшемуся снежным настом окну, пытаюсь сквозь него рассмотреть хоть что-то, лишь бы отвлечься от охватившего страха.
– Дашка, а давай рванем на острова, – сквозь бушующую за тонким машинным окном бурю слышу голос Валеры, и улыбка трогает губы, – что нам делать в заснеженной северной столице?
– Угу, и как ты видишь меня с вот этим животом, – оглаживаю маленький шарик ладонями, – в купальнике?
– Очень даже вижу, – в его глазах вспыхивают озорные искорки, а его рука под столиком в ресторане сжимает мое колено и поднимается выше. У меня от этого движения мурашки возбуждения бегут по спине.
– Валера, – хлопаю мужа по руке…
…и вздрагиваю от громкого сигнала, растерянно хлопаю глазами.
– Ну ты посмотри, что творит!? – громкий голос крестного в мгновение рассеивает мои воспоминания о том дне, когда мы в последний раз ужинали с мужем. – Раскорячился посреди дороги, чуть не раздавил его.
Я вытягиваю шею и смотрю поверх бампера на того, кто вызвал в дяде Леше столько эмоций. Перед нами на пешеходном переходе прямо посередине замер огромный черный пес. Со всех сторон слышатся сигналы, и бедное животное, растерявшись, застыло на месте и не знает, куда идти дальше. Дядя Леша снова нажал на сигнал и чуть надавил на газ. Пес дернулся и вернулся обратно, так и не осмелился перейти дорогу и застыл на обочине.