Желанная для Альф

Файер Ани

А меня будто ушатом холодной воды окатили. Я резко оседаю и машу руками, будто тону, опускаясь вниз на самую глубину, пытаясь выплыть из этого омута. С какого ещё такого «сзади», извиняюсь?

— Не н-надо, нет-нет! Только не вдвоём! Не одновременно! Нет! Я не смогу! Не хочу! Нет! Я … — начинаю истерить я, пытаясь вырваться из их рук, точнее лап.

— Тише-тише-тише, Ванилька моя, — нежно шепчет мне на ушко Кирилл, заставляя подниматься и опускаться и дальше на члене его брата, держа меня за подмышки. Он целует меня в шею в самый позвоночник, закинув мои волосы на плечо, двигаясь со мной в унисон, прижимаясь к моей спине своим огромным прибором, сдавливая его между нашими телами. От этого я нервничаю ещё больше, потому что боюсь, что он всё же зайдёт ко мне в «запретную секцию», в которой никто никогда не был. И не будет! На то она и запретная! А ни один из моих близнецов — вовсе не Гарри Поттер, чтобы побывать в ней. Тут никакой плащ-невидимка им не поможет и не скроет их огромные волшебные палочки. Отвлеклась немного, пугаясь желаний этих мужчин и их напористости. От поцелуев Кира я дрожу,

а агрегат Ярослава, что так и не прекращает вонзаться в меня, заставляет забыть обо всём. Когда я немного успокаиваюсь, руки Кирилла снова переходят на мою грудь, сжимая их, сдавливая мои сосочки между пальцами. — Не бойся меня, сладкая, расслабься, я никогда не сделаю тебе больно. Пока не будешь готова, не трону твою попку.

И я верю ему, искренне верю, потому что знаю, что так и будет.

Кирилл тянет меня на себя, приподнимая, а Ярослав стискивает мои бедра, резко разворачивая меня на своём стволе. Вот это карусель! Я всхлипываю, когда губы Кирилла яростно впиваются в мои.

— Твою мать, Кир, я долго не выдержу! Это выше моих сил! Просто блаженство быть в ней! Наша маленькая пара, как же хорошо… — хриплым голосом почти прорыкивает эти слова Ярослав, чуть приостанавливаясь. Кирилл целует меня, покусывая губы, скулы и отползает на шаг назад, отодвигаясь от меня, стоя на коленях. Я вижу, как его внушительный прибор качается, словно маятник, подзывая меня к себе, маня, дразня своим желанием, как возле известных магазинов огромные надувные фигуры созывают посетителей, махая им ручкой, что дёргает незаметная взгляду веревочка. Я понимаю, что ему нужно, но не знаю, получится ли у меня. Потому как агрегат его просто огромный, а я не очень умею и люблю подобные оральные ласки. Да и задохнуться боюсь, честно признаться. А помереть с хером в глотке, даже с таким идеальным, как этот — так себе смертушка. Но задуматься над своей участью мне не дают. Под возобновившиеся толчки Яра, я инстинктивно прогибаюсь в спине и опускаюсь к члену Кира, обхватывая его руками. Провожу язычком по бардовой бархатистой головке и веду его прямо к маленькой ямочке, слизывая выступившую капельку предсемени. Слышу протяжный стон из губ Кира, похожий на рык, а мои рецепторы просто взрываются от удивительного вкуса, напоминающего солёную карамель.

— Давай же, Ванилька, не стесняйся! Возьми его в ротик, он очень этого ждёт, — хрипит Кир, поглаживая мою щёку большим пальцем, видимо, решив приободрить меня таким образом.

— Только не двигайся, — шепчу ему в ответ, припадая губами к его стволу, вбирая его в себя настолько глубоко, насколько могу, ловя ритм, который задаёт Ярослав своими движениями. Огромный змей Кира покорно подрагивает в моих руках, когда я провожу языком по выпуклым венам, что оплетают его со всех сторон. Не замечаю, как полностью отдаюсь новым ощущениям. Вижу, как яростно Кирилл сжимает и разжимает кулаки, из последних сил стараясь не запустить их в мои волосы. Ему нравится то, что я делаю, а мне нравится получать удовольствие от наслаждения, что я дарю ему своим ртом. Такое со мной впервые. И эмоции, что я испытываю, тоже впервые. Скачу на Яре, а губами и руками тружусь над членом Кира. Самое время устыдиться своих действий. Но стыда нет. Есть жгучее желание от того, что я вытворяю, и что вытворяют со мной. Я отдаю свою ласку, но взамен получаю не меньше. Странно, я ведь всегда кидала своё «фи», когда слышала о подобном разврате. Да-да, именно так. Для меня подобные отношения неприемлемы. Были… Какая любовь и чувства могут быть в тройничке? Ничего, кроме похоти. Но я ощущаю не только её. Мне хорошо с моими мужчинами не только физически. Я чувствую, что защищена, что я в тепле, уюте и безопасности. А ещё я чувствую себя желанной и любимой. Это делает меня счастливой. Будто невидимые ниточки сплели наши три сердца воедино. Мне хорошо. Очень хорошо! — М-м-м… — закрываю глаза от нарастающего наслаждения. Ярослав рыкает и ускоряет движения, его толчки становятся яростнее, резче и жестче. Я что-то мычу, стону, облизывая и посасывая член Кирилла, который тоже рычит в ответ на мои действия. В общем, все при деле и наготове. Приятная, с каждым толчком Яра нарастающая дрожь всё чаще проходит по моему телу, которое готово взорваться в желанном оргазме. Я ощущаю, как его огромная дубинка увеличилась ещё больше, задевая невидимые точки в моей матке. Тугой узел где-то внизу живота, наконец, лопается, принося мне неимоверное наслаждение. Меня трясёт, я громко стону, непроизвольно сдавливая свою руку с членом Кирилла. Слышу дикий рёв с двух сторон, и чувствую, как Ярослав изливается внутрь меня, а Кир выстреливает семя мне прямо в рот, густым потоком орошая мой подбородок и грудь, потому что я не успеваю проглотить весь его бело-мутный густой нектар. Ловлю себя на мысли, что мне вовсе не противно. Наоборот, жалею, что что-то пролилось мимо моего рта. Ярослав держит меня за талию, а я безвольно сжимаю ягодицы Кирилла, впиваясь в его плоть своими ногтями, всё ещё прижимаясь лбом к его паху.

— Вот это всем доброе утро! — вдруг произносит Кирилл, разрывая тишину своим довольным басом, широко улыбаясь. — Пойдём-ка, Ванилька, помоем тебя.

— Я сама, — быстро отзываюсь, понимая, что помыться мне не дадут. А мне нужно придумать план, как можно безболезненно и беспрепятственно уйти отсюда. И вообще, просто понять, чего именно я хочу. Мне просто необходимо разделить свои желания от их.

Глава 10

Кирилл

— Яр, хватит! — рычу на брата, когда Анюта выходит из ванной, а тот прямо бросается на неё, сметая с ног, обнимая и целуя нашу сладкую малышку. — Дай ей хотя бы поесть!

Нет, я так говорю

не из-за ревности к Яру, ну или просто я так убеждаю и успокаиваю себя. По правде сказать, я прекрасно понимаю его. У самого ощущение, будто не видел её месяц, хоть она всего лишь и отсутствовала двадцать минут, моясь в душе. Желание всегда быть рядом просто съедает меня изнутри. Постоянно хочется тискать её и заниматься с ней любовью. Надо с этим что-то делать, иначе невозможно будет работать. Не таскать же её везде с нами, чтобы всегда была под боком и на глазах, а при каждом удобном случае трахать её, доказывая себе, ей и окружающим, что она только наша. Глупо, конечно, но хоть убей, мне это уже кажется прекрасной идеей. Я будто летаю сейчас. Меня накрыло с головой эта истинность, и мне это нравится. Нравится то, что я чувствую. Нравится её аромат, который кружит голову, от него я просто в восторге, твою мать! Нравится её ангельское личико, которое мне кажется невероятно красивым и нежным. Я уже представляю, как по дому бегают наши дети. Трое — минимум. Нет, пятеро. А лучше шестеро! Эта треклятая истинность вырабатывает постоянное чувство эйфории, которое контролируется со временем, а сейчас пока сводит меня с ума, притупляя здравый разум. Так говорят, по крайней мере. Сижу и улыбаюсь, как дебил. А наша Ванилька вышла из душа, немного похмурнела, насупилась вся, укутываясь плотнее в большое махровое полотенце, чтобы не было видно её сладких прекрасных титичек. М-м-м, как вспомню вкус её вишенок, так сразу рот наполняется вязкой слюной, ствол тяжелеет от предвкушения, сердце колотится сильнее, и улыбка неконтролируемой радости рвёт мой рот до ушей. Анюта явно долго думала и готовилась, чтобы что-то нам сказать. Я чувствую её настроение и непонятное желание высказаться или отчитать нас. Интригующе! А видеть её такой решительной и дерзкой — очень забавно! Понимаю, что она ещё даст нам прикурить такого жару, от которого будут гореть наши распрекрасные накачанные сраки. И это ощущение, кажется, безумно веселит меня.

— Что случилось? — спрашивает Ярик, разглядывая нашу девочку. Вот брат — совсем не весел. Он настроился на неё, и ему явно не понравилось то, что он почувствовал и сейчас услышит от Анютки. Мы совсем недавно зашли к ней сюда, пришлось по очереди мыться у Яра, так как моя ванная комната была занята ею. У него мы успели побрехаться, словно бешеные шавки, и всё из-за Ани. Оказалось, не так просто делить её даже между собой. Для Альфы — уму непостижимо подобное. Но мы оба чувствуем её: потребность в нас, желание к нам обоим. Странно, но зверь такую связь принял быстрее, чем моя человеческая сущность. От него я не ощущаю желания разорвать брата пополам из-за своей привязки. Наоборот, он поощряет наши отношения. Он довольно рыкает, когда мы все вместе, и когда наша пара довольна и счастлива. И всё потому, что она — наша истинная. Действительно — наша. Хвала небесам и предкам, что послали её нам!

— Я уже говорила тебе и Киру! — произносит Анна, расправив плечики и деловито проходя мимо нас, усаживается в кресло у окна. Айва права, нужно узнать о нашей крошке побольше. Она явно была какой-то начальницей на своей работе. Вон, как держится перед нами. Или училкой, которая любила поучать своих нерадивых двоечников, явно пускавших по ней слюни. Мне настолько не нравится эта мысль, что мои ладони автоматически сжимаются в кулаки. Злюсь, думая о том, что она кому-то очень нравилась, и что кто-то её безумно хотел, представляя её ночью в своих фантазиях. Ревную её? А, то, твою мать! Безумно! К Ирке никакой ревности я не испытывал никогда в жизни. И не только, когда она была с нами двумя одновременно, вообще было плевать, перед кем она крутит своим пердаком, когда не с нами. А про бывшего мужика своей истинной или тех, кто у неё мог бы быть ещё, и думать не хочу!

— И что же это? — не понял Яр. А я и сам не могу вспомнить, о чём же таком важном Анна просила нас.

— Я пленница? — неожиданно спрашивает она.

— Нет! Ну, конечно же, нет! — быстро отзываюсь, подходя к ней, обнимая со спины, целуя девушку в макушку. — Никакая ты не пленница! Ты что там себе напридумывала?! А? Ты — наша пара. Наша Омега. Наша истинная.

Такого она точно нам не говорила. Я б запомнил. Яр, смотрю, совсем напрягся, сжимает кулаки, стоя рядом с нами. Чувствует, что мои убеждения не помогли принять ей её положение первой леди нашего клана.

— Тогда отпустите меня, — выдает Анютка, а у меня отвисает челюсть. Понимаю, что даже она не верит своим собственным словам. Ярик не выдерживает первым, глухо и недовольно рычит, а я вслед за ним. Раскатистый медвежий рык громогласит по всей комнате. А наша Омежка и не боится нас вовсе, только хмуро смотрит то на брата, то на меня, скидывая с себя мои руки, чуть не рыкая в ответ. Вот это пара у нас, мать её за ногу! Любая другая уже ластилась бы у наших ног, только чтобы угодить нам, лишь бы не нарываться на неприятности и не вызвать смертоносный гнев Альфы. А эта готова вцепиться нам с братом в недоуменные морды, чтобы добиться своего. Все кишки нам вытрепала уже, а мы с ней всего-ничего истинными ходим! Анна подскакивает с места, подбоченясь, мол, ща надаю по щам каждому, если не согласитесь. Мы и не согласны, чёрт её дери! А Яр тотчас же хватает её на руки, укладывая на кровать. — Не-е-ет! — верезжит она, молотя его по рукам, а я не знаю, как сдержать свой истерический смех.

— Видимо, только так тебя можно успокоить, — рыкает Яр, — когда ты стонешь под нами!

— Не-е-ет! — снова орёт она, тренируя мои перепонки, и пиная брата своей маленькой ножкой в грудь. — Хватит меня трахать! Я вам не племенная кобыла! Точнее, самка. Я обычный человек! И у меня там уже всё стёрлось, к ебеней матери!

— Вот и посмотрим, насколько сильно там всё стёрлось у тебя, заодно подлечу немножко, — скалится он, забираясь к ней под полотенце, облизав языком свои губы в преддверии своего «лечения».