Желанная для Альф
Шрифт:
— Что «па»? — огрызается он. — Я знаю, что говорю! Нужно побольше влить в неё своего добра, чтобы никто не смел зариться! А ещё лучше, если она залетит в ближайшее время!
— Ты поменьше трепись о том, что она Омега, — шиплю на него, — может никто и не узнает!
— А то все вокруг прям такие дебилы?! — говорит батя, будто оправдываясь. Озирается, оглядывается по сторонам, боясь, что кто-то действительно мог подслушать наш разговор. — Идите-ка вы к своей девке! Первые недели очень нелегко даются в разлуке. Я сам тут со всем справлюсь, — предлагает он, заходя в свой бывший кабинет.
—
— Ну, да! Зато прекрасно сможет освоиться с другими, пока вас не будет! — всё равно не доволен отец.
Знаю, он тоже беспокоится за нас. Это видно, как бы он не скрывал этого. Возможно, даже немного завидует, потому что истинной пары у него никогда не было. Но я знаю точно, что он очень рад за нас, потому что излишнее внимание к нам — ни в его характере. Он только последнее время заговорил о внуках, страшась собственного будущего. Постоянно намекает на продолжение рода, и что его детям, то есть нам, уже давно было больше двадцати, когда он был таким же, как и мы сейчас. Это естественно. Инстинкты требуют. Я сам чувствую это, особенно теперь, когда обрёл пару. Зверь внутри взъерепенился. Знает, что батя прав.
— Успеем, пап! — говорит Кир. Он, как и я почувствовал, что эта тема нервирует нашу малышку. Она сразу напряглась тогда, когда отец обмолвился об этом. Словно натянутая струна, что даже боится вздохнуть лишний раз. Это беспокоит нас. Нужно будет поговорить с ней об этом. Хотя мы и не торопимся, но истинность требует оставить своё семя в ней. С Иркой и остальными мы предохранялись, прерывали до излияния. Точно знаю, что ни один мой головастик не проскочил ни в одну. А с Анной хочется только одного — наполнить её до предела. Как со шланга с Киром заливаем в неё.
— Успеют они… — не договаривает свою мысль отец, как в кабинет забегает встревоженная Ирка. Вся заплаканная, сама на себя не похожа. Даже не постучалась, значит точно, что-то произошло! Субординацию она знает, особенно при бате. Никогда не позволяла себе подобного. — Свали! Видишь, мы заняты? — рявкает на неё отец. Вижу тень страха в её глазах, но она остаётся стоять в кабинете, не шелохнувшись. Что-то серьёзное, раз ослушалась.
— Там… там… — ревёт она, не в силах произнести ни слова.
— Ну что «там»? — подскакиваем мы с братом к ней. Я трясу её за плечи, чтобы немного пришла в себя. А она, как болванчик, только болтает головой в разные стороны.
— Ба-абу-ушка-а-а! — еле-еле выговаривает она, зарываясь носом мне в футболку, крепко обнимая, царапая своими ногтями мне спину. Сжимаю зубы до боли. Противны до ужаса её прикосновения. Пытаюсь отстранить её от себя, а она вцепилась в меня, словно клещ.
— Что с Айвой? — спрашивает Кир, недобро глядя на нас. Отец уже выбежал из кабинета, не дожидаясь объяснений от Ирки.
— Она захворала с ночи, а сейчас не приходит в себя! — говорит Иринка, и у самой в этот самый момент искажается лицо от злобы и ненависти. Она резко разворачивается в моих руках и смотрит на Кирилла. — Всё
Ей явно не приятна мысль, что Кирюха нашёл истинную.
— Попридержи язык! — рявкаю на неё, а Кир весь ощетинился, готовый втащить этой ненормальной с длиннющим языком, как помело. — От горя, ты не ведаешь, что говоришь! Айва приходила ко мне, не к Анне!
— Яр, миленький, прости! Мне так плохо! — хнычет она, снова обнимая меня. И, вдруг поднимается на мысочки и целует мою шею.
— Что ты, блин, делаешь? — гаркаю я, отпихивая наглую девку от себя, что та чуть не падает, пятясь назад. — Где Айва?
— Не оставляй меня, Ярочка! Я так безутешна! Помоги мне, милый, унять эту боль! Я знаю, что мы предначертаны друг другу! Я чувствую это! Ты — моя пара! — говорит она, подскакивая ко мне, снова пытаясь меня обнять. А мне смешно аж от её слов. Ирка резко впивается мне в прямо в губы, что я не успеваю ничего сообразить. Отпихиваю её, плююсь, вытирая рот тыльной стороной руки, стою и часто моргаю, как дебил, пытаясь сообразить, что здесь не так. — Яр, ты мне нужен! — снова кидается на меня.
— Ир, мы не можем быть вместе, да и не были никогда! У меня тоже есть пара, я ... — говорю я.
— Что? — зашипела Ирка, перебивая. — Это она? Эта сука забрала у меня вас обоих? Не может этого быть! Почему и ты тоже? У Альф не может быть одной истинной на двоих! Это против природы! — возмущается, орёт на меня, яростно сжимая свои кулаки, впиваясь острыми коготками в ладони, разрезая их до крови, потому что я отчетливо чую этот запах, бьющий мне в нос.
— Правда? Ты же тоже метила на нас обоих, а теперь говоришь, что этого не может быть, — впиваюсь в неё взглядом.
— Поэтому бабушка целый месяц убеждала меня отстать от вас?! Эта старая ведьма видела её!? Видела, и ничего мне не сказала!? Не бывать этому! Вы оба мои! Слышите? Не отдам! — орёт, игнорирует, будто не слышит меня, гонит свою линию. Я, конечно, знал, что она стерва, но чтобы совсем настолько больная на голову — даже не подозревал, правда. — Не допущу, чтобы у вас произошло слияние!
— Ирка! Замолчи, дура! — рявкает на неё Кир, хватая её за руку, а я начинаю рычать, выпуская наружу своего Альфу. Никому не позволю плохо отзываться о своей паре.
— Мы уже — одно целое! Тронешь — убью! — рявкаю на неё. Даже бровью не поведу, разорву, как шавку прямо на месте.
— П-простите меня! — быстро тараторит Иринка, подчиняясь, склоняясь на колено. — Я не хотела обидеть вас, мои Альфы! Я сделаю всё, что захотите! Не оставляйте меня! Кирочка, Ярочка, нам ведь так хорошо было вместе!
— Было! — отрезаю. — Да сплыло уже давно! Ты никогда нам не принадлежала! Всё было лишь по твоей прихоти, не нашей! Ты прекрасно знала, что ни одна из наших медвежьих сущностей не признала тебя своей истинной парой за столько времени. И не признает уж никогда! И теперь ты должна найти себе другого мужчину для удовлетворения своих потребностей. Ни я, ни Кир больше не прикоснёмся к тебе! Усекла!? А если попытаешься навредить нашей паре… — не договариваю, начинаю рычать на неё, давя силой.