Желанная для Альф
Шрифт:
«Кошмар-кошмар! Что делать, что делать?» — бессвязные мысли бешено скачут в пустой голове, ударяясь о черепную коробку. А если драка начнётся из-за меня? Нужно срочно, на хер, валить отсюда, позорно ретироваться в комнату наверху и ехать домой! Нет, на хер не надо, только что стальной хваткой крепко держала его в руках! Часто моргаю не в силах поверить в то, что натворила. Я! Я-я-я! А-а-а-а! Блядь! Ужасно чувствую себя виноватой. Мне очень-очень неловко, и я готова провалиться сквозь землю в пышущий жаром Ад прямо на раскаленную сковородку, и это ещё мягко сказано. Почему-то от этой нелепой ситуации болезненно сосёт где-то под ложечкой. Предыдущей ночью прыгнула на Кира, теперь на Яра. Это пиздец, конечно, товарищи! Для меня —
Странно всё. Очень странно! Это всё будто и не я натворила. Со мной просто не могло такого произойти! Это же я — Афанасьева Анька! Фригидный книжный червь. Нет, я, конечно, искусно и умело притворялась все эти годы иногда, актёрский талант нужно же было как-то поддерживать, но в последнее время я даже этого не делала. Я всегда была странной и сама себе на уме. А ещё я даже фамилию после свадьбы не стала менять, потому что решила так, и всё тут! Чем очень огорчила своего будущего супруга. Точнее уже бывшего мужа. Но свекровь была со мной солидарна, потому что, чтобы носить фамилию Фадеева, нужно было заслужить это право. А я не заслужила. И прекрасно! Не очень-то и хотелось! Моя фамилия мне нравилась намного больше. Тем более, близкой родни у меня больше не осталось. Я вообще осталась совсем одна. И я всегда стою на своём и прекрасно контролирую свои действия. Стояла. Контролировала. А со вчерашнего вечера всё пошло по пизде! По моей, блин…
Раньше за мной подобного не наблюдалось. Я про измену, если что, ну и про свою сексуальную активность в последнее время. Будто помираю, и это последние дни моей жизни на Земле, всё не натрахаюсь никак! Господи Боже! Это ведь всё не про меня! Я вообще не такая! Трамвая не жду, конечно, но сексуально озабоченной никогда прежде не была. И всегда осуждала тех, кто ходил налево и показывал своё распутство прилюдно, таскаясь то с одними, то с другими. На тебе! Не суди, и не судим будешь! Но как так получилось, что ещё вчера я была замужем за обычным дегенератом, продавшим меня такому же дегенерату, а сегодня я суженая, точнее истинная не абы кого, а, блин, самого Альфы клана «Чёрных». Когда Кирилл мне всё рассказывал, терпеливо отвечая на мои глупые вопросы, я послушно приняла всю информацию и то, что теперь принадлежу ему. А сейчас меня от этой мысли не скажу, что воротит, но почти тошнит. И не потому, что она мне, ой, как неприятна, просто потому, что меня никто не спрашивал! Вообще! Тошно оттого, что это не моё само лично принятое решение. Просто так захотела природа. И что? А как же я? Моя жизнь? Мои интересы? И что я здесь делаю вообще? Мне на работу через неделю! Меня вообще никто не спросил, чего хочу именно я! Даже Кирилл. Просто — ты моя! И всё. Очень приятно! И? Что? А я ведь хочу… хочу… Их, твою мать! Хочу этих братьев-красавцев, чью страсть успела прочувствовать сполна, и которыми ещё не насытилась.
Мой поток бессвязных мыслей прерывает Яр, порыкивая на Кира, натягивает штаны и медленно поворачивается к брату, сжимая кулаки. А-а-а-а! Паника вдруг снова охватывает меня, когда ребята начинают рычать друг на друга, скалясь. Во, я шлюха! Долбаная шалава! Как так получилось, что я оказалась слаба на передок?! Ведь никогда не интересовалась плотскими утехами, а тут на тебе, сразу двоих охмурила, ну чем ни шалавелла, а?! И, почему я вообще перестаю мыслить, когда кто-то из братьев оказывается рядом со мной? Почему так реагирую на них? Не хочу так! Хочу, чтобы моё тело принадлежало мне, а не им! Хочу, чтобы башка снова начала соображать хоть немного! А когда они рядом, у меня откликается только тело, а в голове будто и мыслей нет вовсе, да и не было никогда. Будто ведёт что-то, подчиняет их желаниям, выбрасывая собственные в мусор.
— Успокойся, малышка! Не трону я твоего истинного, — хмыкает Яр, видимо почувствовав мою нарастающую тревогу и панику, став передо мной в защитном жесте. — И он меня тоже. Его ведь не на шутку завели наши,
Что, блин? Как убил? Кого это? Я, конечно, туго соображаю, особенно сейчас, но тут меня просто прострелила догадка, практически, сбив с ног. Он наблюдал? Кирилл? За нами?
— Давно ты здесь? — спрашиваю у Кира, недовольно поджав губы и щуря глаза. Он лишь смотрит на меня как-то виновато, уловив мой бешеный взгляд. Мощные руки опустил вдоль тела, и голова поникла. Как нашкодивший мальчонка. Вот же, козлина какой!
— Давно, — отвечает за него Ярослав, хмыкнув.
Гневно таращусь на них. Тупицы! Рыкая, обхожу обоих огромных великанов и поднимаюсь наверх, топая босыми ногами по ступенькам, вкладывая в этот топот всю свою злость и ярость. Нужно опять в душ, потому что всё добро, что излил на меня Яр, растеклось по телу и прилипло к футболке.
— Так вот из-за кого такая суматоха? — слышу я незнакомый громкий раскатистый мужской голос. Оборачиваюсь, роняя челюсть. Я видела этого человека ещё днём на поляне. Смотрю на него и понимаю, что он родственник этим ребятам, и довольно близкий, они очень похожи. Он хорошо сложен для своих лет, в отличной спортивной форме, и выглядит не старше сорока пяти — пятидесяти. Дядя? Старший брат?
— Не представляю даже, о чём вы! — отвечаю ему, стараясь держать лицо, ну или то, что от него осталось. Мужчина улыбается, принюхиваясь. Его губы расплываются шире, обнажая белые клыки.
— Подойди, милая, не стесняйся. Дай-ка посмотрю на тебя, — говорит он, подзывая меня. — Мои сыновья тебя не обижали?
— Сыновья? Вы их отец? — удивляюсь я. Во сколько ж он их зачал? В четырнадцать? Или того меньше?
— Да, эти двое олухов — мои дети, — говорит он, вздыхая, будто извиняясь за них. — Позволь представиться, Анна, я Алексей Михайлович.
— Я думала, вы скажите, Михайло Потапыч, — улыбаюсь я ему.
— А она мне нравится, — засмеялся мужчина, глядя на своих сыновей. — Сказки про пушистых мишек, значит, любишь? Подойди!
Ещё один командир. Ага! Ща! Достали!
— Не хочу показаться бестактной, — начинаю нервничать я, теребя прилипшую к телу футболку Яра, — но меня за последние сутки слишком много людей смотрели. От этого мне очень неловко, — отвечаю ему, стоя на лестнице. Не могу же я спуститься к этому мужчине, отцу моих, то есть одного моего истинного, почти голая, испачканная с головы до ног в сперме другого его сына. — Мне нужно привести себя в порядок, извините.
А Алексей Михайлович смеётся. Громко и раскатисто. Теперь понятно, в кого именно такой приятный и глубокий басистый баритон у этих двоих и в кого они пошли. Отличная генетика.
— Вы оба уже пометили её? — спрашивает он у Кирилла и Ярослава.
— Нет, только я, — отзывается Кир.
— А ты чего ждешь? — обращается он к старшему сыну, а я просто в ахуе стою. Будто и нет меня здесь.
— Потому что. Она. Н-не моя! — рыкает Ярослав, после каждого слова делая многозначительную паузу. Было видно, что эти слова даются ему с трудом. Я услышала горечь и невероятную болью в его голосе.
— Ну, прям не твоя!? Зато семя твоё сейчас на ней! — снова чуть не смеётся он, а я краснею, как бурак, готовая от стыда провалиться под землю.
— Пап! — недовольно произносит Яр.
— Что пап? Что пап? Айва сказала, что она для вас двоих. Уж не знаю, как и почему это произошло, но это так! Быстро пошли наверх и присвоили её себе! Оба! Закончите уже ритуал спаривания! За версту несёт вашим желанием, — приказывает мужчина. — И оплодотворите её как можно быстрее! Она ваша Омега! — шипит он на них. — Или вы не чуете совсем, как она пахнет? Если вы этого не сделаете в ближайшее время, оставив всё, как есть, не закончив грёбаный ритуал спаривания, о ней прознают другие Альфы, и тогда войны нам не избежать! Вам повезло, не будьте олухами и не упустите её!