Желанная для орка
Шрифт:
Илая уже записали в детский сад, а Мэтти в школу. Такой оперативности я не встречала. Не могло ни радовать, что всё делалось для сотрудников. Я думала, что попала в настоящий рай.
— Через два дня у вас первый рабочий день, — уведомила нас Миа, заместитель безвременно почившей Челси, которая, правда, должна была явиться буквально уже через месяц, как с прискорбием сообщила нам эта милая девушка. Но что странно, эта новость, казалось, её тоже совсем не радовала. У неё были тёмные прямые волосы, карие глаза и смуглая кожа. По комплекции она была немного полнее меня с выдающимися формами не хуже, чем у Лиз. Эта Миа была не многим младше нас и казалась довольно дружелюбной. Одета она была стильно и просто: в черную кофту с большим воротом под горло, как у водолазок и чёрные брюки с туфлями
— Почему? — встряла в разговор Лиз.
— Так прописано в Учетной политике звездолёта в разделе о людях, — сообщила Миа.
— То есть получается, что люди не могут сидеть с маленькими детьми, когда те болеют? А остальные расы — пожалуйста? — не унималась Лиз. — Это какая-то дискриминация!
— Я… я не уверена, что именно так прописано в других разделах этого документа, — честно призналась девушка, они нам не доступны. — Я изучила лишь раздел о людях. Но, да. Вы правы. С детьми сидят нянечки. Думаю, что и у других — тоже самое.
Лиз насупилась и привстала со стула, облокотившись на стол бедной кадровички.
— Послушайте! — решила я помочь своей «сестрице», пока дело не дошло до судебных исков от рукоприкладства со стороны Элизы, которую я усердно пытаюсь посадить обратно. — Моя сестра имела лишь в виду, что понятно, когда болеют пятнадцатилетние амбалы, которые, по сути, будут здоровее нас всех вместе взятых. Они без проблем смогут посидеть и одни. Даже десятилетки в состоянии это сделать. Она и я возмущены тем, что мама, у которой разрывается сердце на части от болезни трехлетнего малыша, такого, как мой Илай, например, и который постоянно зовёт её во время жара, не могут побыть вместе хотя бы пару дней до улучшения его здоровья и уменьшения кризисной ситуации. Все дети привязаны к своим мамам! Так нельзя просто взять и скинуть их на чужую тётку, которую они видят впервые! Они будут думать, что маме всё равно! Что ей работа важнее детей! Но это не так! И нам не всё равно, уверяю! — уже на повышенных тонах разъясняю я девушке.
— Ам-м, эм-м… — Миа только смотрела на меня, хлопая карими глазами и не понимая, что на это словесное изливание можно было ответить. — Я думаю, вам стоит поговорить с Адмиралом. Он, конечно, грозный мужчина, но всегда решает любые кризисные моменты с экипажем.
— Как зовут вашего Адмирала? — спросила Лизи, а я сижу и пыхчу, как паровоз, пытаясь успокоиться. — И как с ним связаться?
— Я оставлю запрос его заму, и он сам свяжется с вами в ближайшее время, — пояснила Миа, тактично уходя от ответа.
— Отправьте его прямо сейчас! — командует подруга.
— Что? — не поняла кареглазая.
— Запрос, прямо сейчас! А то я вас знаю! — грозно щурится Лиз. — Миа, пожалуйста! Не заставляйте меня применять свои полномочия и обращаться к самому Адмиралу лично, прыгая через вашу прекрасную головку. Я думаю, что в таком случае получите вы в первую очередь. Так что не сочтите за труд и направьте чертовый запрос прямо сейчас! — вот это Лиз разошлась не на шутку. Думаю, уже никто не рад видеть нас здесь. Девушка стала что-то набирать на своей консоли, поджав губы. Она тактична, в отличие от нас, и прекрасно держит себя в руках.
— Готово! — выдала она. — И впредь — я всегда выполняю свои обязанности! Никогда ничего не откладываю, если что-то обещаю! Я ответственный человек! И на меня вполне можно
Мы явно обидели и недооценили прекрасного кадровика.
— Миа, простите нас, ради Бога! — начала я оправдываться, чувствуя вину за то, что наехали на бедную девушку. — Честное слово, мы не хотели вас обижать! Но мы на Земле каждый день сталкивались с несправедливым отношением не только в свою сторону, но и по отношению к детям. Поэтому очень хотелось бы, чтобы здесь всё было по-другому. Поймите меня, пожалуйста! — говорю, оглядываясь на сыновей, мирно сидящих за столом в фойе и усердно рисующих цветными карандашами на бумаге, которые они видели впервые.
Миа снисходительно кивнула, проследив за моим взглядом.
— Что ж, продолжим, — снова заулыбалась девушка, будто и не было сейчас никакой перепалки. — Так как у вас дети, вам положена ещё и семейная консоль, — продолжает она свою речь. — Получите её на складе прямо по коридору направо с соответствующим названием. Не забудьте сообщить Олли номер своего бокса и фамилию. Я добавила вас в списки получателей.
— Спасибо, Миа, — говорю ей, широко улыбаясь, словно дурочка.
— Обращайтесь, если что нужно! — уверенно проговорила она. — Я серьёзно! Я всегда готова помочь и постараюсь сделать это как можно скорее! — а я кивнула ей в ответ, полностью доверяясь милой девушке, которую уже успела обидеть. — Мы неплохо знакомы с Олли, так что смогу добыть для вас что-нибудь необходимое, в случае чего, — заговорщицки произнесла та. — Сейчас вам следует пройти в медицинский отсек для сдачи анализов и всяких других не очень приятных манипуляций. Можете оставить свои вещи в своём блоке. Его номер триста шестьдесят девять. Он один из последних и находится на этаж ниже в самом конце коридора. Путь не близкий. Медицинский отсек прямо посередине нашего рабочего сектора, недалеко от лифтов. Школа и садик тоже на этом этаже. На ваших консолях загружена подробная карта нашего комплекса, там всё есть, можете ознакомиться.
На такой любезной ноте мы все и распрощались.
В медицинском отсеке у нас взяли кровь и остальные анализы, вживив прямо в ухо имплантат-переводчик. Но это только Лиз и мне и только в рабочих целях в связи с возможным контактом с другими расами. Детям ещё не разрешалось его устанавливать из-за неразвитых слуховых отверстий и возможных побочек в виде ужасной головной боли и тошноты, о чем нас любезно предупредила Элли, медик, которая занималась нами. И само вживление было довольно болезненным и неприятным. Да и для чего они нужны детям, в общем-то, когда общение не должно было происходить вне нашего сектора?!
***
— Твою мать, Энни, ты только посмотри! — заверещала Лизи, скидывая огромный рюкзак в небольшом коридорчике каюты и приплясывая, словно ей пять лет, с энтузиазмом разглядывая наше жилище на срок подписания договора при условии, если нас не уволят раньше. Мэтти и Илай вторили своей тётушке, прыгая и бегая вокруг, водя хороводы. А я стояла и глотала слёзы от счастья. Потому что впервые за долгое время была уверена в своём будущем и будущем собственных детей. Что нам не придётся мыкаться по углам и рыться по помойкам, в надежде найти что-нибудь съестное. Что дети будут учиться и получат хорошее образование, что у них будет достойный медицинский уход всё это время. И дай Бог, мне и дальше дадут возможность здесь работать, а детям закончить школу. А там, гляди, мы с Лизи заработаем кучу денег и купим себе землю и маленький домик на какой-нибудь милой планете, утопающей в зелени и озёрах. Где будет тихо и спокойно и можно будет вздохнуть полной грудью в прямом смысле этого слова, вдыхая чистый кислород, дающий жизнь, а не приносящий болезни и смерть из-за различных примесей в нём.
Внутри коридора нашей каюты было четыре двери: две вели в комнаты с двумя кроватями, столиком с двумя стульями, небольшим комодом и встроенным шкафом; две другие в туалетную комнату и душевую. В коридорчике ещё имелся шкафчик, маленький круглый столик, автомат, выдающий пищу для разогрева, над ним микроволновая печь и два шкафчика сверху, забитые под завязку всякими полуфабрикатами и чаем. Прямо не коридорчик, а небольшая кухня-гостиная.
— Мы однозначно попали в рай! — еле ворочая губами от полного шока и безумного восторга, проговариваю я.