Желанная моя
Шрифт:
– Да. Мы не можем разобрать инициалы на зажигалке, мы не знаем, когда была сделана эта фотография, и был ли твой отец в городе в тот вечер.
– Верно. Необходимо узнать дату рождения Шейлы. – Алекса достала телефон и вошла в Интернет. Не прошло и минуты, как она нашла необходимую информацию – восемнадцатое августа – и взглянула на Брейдена. – Шейла отмечала свой день рождения за два дня до того, как я уехала отсюда в то последнее лето. И мой отец тогда был в городе.
Брейден покачал головой.
– Алекса, я понимаю ход твоих мыслей, но у тебя
Мысль о разговоре с матерью на тему возможной любовной связи отца, когда родители еще были женаты, показалась Алексе неудачной. За последние несколько лет мама вроде бы разобралась со своим мучительным прошлым и оставила его позади. Незачем бередить старые раны без всякой видимой причины. Оставался отец. Алекса звонила ему, и звонок перевели на голосовую почту, но рано или поздно он должен перезвонить, чтобы узнать о состоянии Фиби. Даже странно, что до сих пор звонка от него не последовало.
– Алекса? – напомнил Брейден о своем присутствии и о том, что она давно уже ушла в себя.
– Извини, мне необходимо подумать.
– Отличная мысль. – Брейден ободряюще похлопал ее по коленке. – А еще лучше оставим пока все как есть. Твоя тетя поправится. И найдем мы когда-нибудь разгадку или нет, вряд ли антикварная лавка вновь подвергнется ограблению. Если грабители до сих пор не вернулись, то, вероятно, и не вернутся. Что касается смерти Шейлы, то она умерла давным-давно.
– Брейден, я не могу это бросить, – возразила Алекса. – У меня слишком много вопросов. И вряд ли можно надеяться, что магазин оставят в покое. Мы ведь не знаем, помешала ли тетя грабителям забрать то, что они искали. Может, они просто ждут, пока я уеду домой или полиция снимет наблюдение.
Брейден нахмурился.
– Алекса, если ты найдешь ответы на свои вопросы, они могут тебе не понравиться. Поверь мне. Знаю по личному опыту.
Она вскинула голову. Интересно, что именно Брейден имеет в виду.
– Ты сейчас о Кинли?
Брейден окаменел.
– Забудь.
– Нет, ты сам открыл эту дверь.
– И я же ее закрываю.
Алекса не обратила внимания на его решительный тон.
– Расскажи мне о Кинли. Я ее видела. Она очень красивая, но чем она занимается? Она работает? Вы когда-нибудь говорили о детях?
– Какую часть фразы « Я не хочу говорить о ней»ты не понимаешь? – с досадой спросил Брейден.
– Брейден, ты должен выговориться. Ты уже признал, что прятался в своей квартире, не выходил в город, не общался с родными. Твой развод мучает тебя. Это как гнойная рана. Ее надо вскрыть и обработать.
– И ты решила этим заняться.
– А почему не я? Когда-то мы разговаривали с тобой обо всем на свете. И я не представляю никакой опасности. Я никого здесь не знаю, кроме тебя. Я не собираюсь тебя судить, а если вдруг придется, то я, скорее всего, буду на твоей стороне. Если честно, то немногое, что я слышала о Кинли, характеризует ее, как редкостную стерву.
Брейден сделал глубокий вдох и медленно-медленно выдохнул.
– Ладно, кое-что я могу рассказать. Кинли ждала от меня слишком многого, и я не оправдал ее ожиданий. Сначала она хотела детей, но я не был готов, и мы это дело отложили. Если послушать ее, так мы все откладывали. Когда она захотела купить дом, я попросил ее подождать, пока не закончится загранкомандировка, а мое возвращение все откладывалось. Тогда она купила дом сама. Когда я вернулся, мы все время ссорились. Я снова уехал, и она чувствовала себя одинокой. Я не мог ей угодить, а она не желала идти на компромисс… В прошлом году я почувствовал, что Кинли в кого-то влюбилась. Конечно, она бы мне сама не рассказала о своем любовнике, но я не смог промолчать и задал вопрос в лоб.
– Брейден, мне безумно жаль.
– А она разоралась, почему, мол, я виню ее, если мы врозь проводим больше времени, чем вместе. И я не нашел ответа.
– Минуточку, – перебила его Алекса. – Ответ в том, что она была твоей женой, она поклялась быть верной тебе всю жизнь, а не сохранять верность лишь до тех пор, пока ей не станет скучно или одиноко.
– Кажется, ты не собиралась судить, – напомнил Брейден.
– Я сказала, что буду на твоей стороне.
– Алекса, она подолгу жила одна. Она этого не ожидала.
– Она должна была понимать, что, выйдя замуж за солдата, будет подолгу жить одна.
– Не думаю, что она заглядывала так далеко вперед. Мы жили моментом, захваченные иллюзией брака. Реальность отрезвила нас обоих.
– Когда ты узнал о ее романе?
– После ранения. Я валялся в госпитале. Услышал разговор Кинли с ее сестрой в коридоре. Мол, что ей теперь делать, ведь, если она бросит меня сейчас, когда я ранен и стал героем… – Брейден произнес слово герой с издевкой, – это будет выглядеть плохо.
– Это не просто выглядело плохо, это былоплохо. Кинли следовало попытаться склеить ваши отношения.
– Брось, Алекса. Ты же видела, как разводились твои родители. Если один из двоих разлюбил, все кончено.
Несмотря на столь разумный подход, она чувствовала боль Брейдена всем сердцем.
– Кинли не смела изменять тебе. Если уж она была так одинока и несчастна, то пусть бы сначала развелась.
– Она сказала, что не хотела бросать меня, пока я участвовал в боевых действиях. Не хотела обрушивать на меня этот груз, когда я должен был стремиться выжить.
– Жалкие оправдания.
– Неважно, – пожал плечами Брейден. – Мы просто не подходили друг другу, и даже если бы она не изменила, мы, наверное, недолго еще оставались бы вместе.
– Почему?
– Кинли говорит, что я для нее слишком мрачный. Что-то в моих глазах ее пугает.
– Глупости. Я сейчас смотрю на тебя, и мне совсем не страшно.
Брейден посмотрел прямо в ее глаза.
– Кинли не во всем ошибалась. То, через что я прошел… меня сильно изменило.