Желанная моя
Шрифт:
Настроение ее совсем упало, когда она осознала, как далеко до этого дня. Раньше, когда она приезжала сюда, ее совершенно не беспокоило, увидится ли она с Брейденом, но они взрослеют, и очень скоро у него может появиться подружка. Девчонка из его городка, та, что никогда никуда не уезжает. И что тогда остается ей?
– День благодарения говоришь? Так до него еще несколько месяцев, – нахмурился Брейден.
– Знаю. Но мы же можем перезваниваться и обмениваться письмами, верно?
– Да, конечно.
Не очень-то убедительно это прозвучало, хотя в последнее время Алекса не всегда его понимала.
– Думаю, нам пора.
Ей хотелось, чтобы этот день длился вечно. Алексе казалось, что после того, как этот день закончится, все изменится, и они с Брейденом никогда больше не встретятся… разве что сбудется ее желание. Именно сейчас она нуждалась хотя бы в капельке магии. Ей необходим был хотя бы маленький просвет в сгущающемся в ее жизни мраке.
Пока они брели по песку, Алекса уговаривала себя успокоиться, мол, ничего страшного не произошло, она обязательно еще увидится с Брейденом, они с мамой вернутся в ноябре, осталась всего пара месяцев. Однако мысленная накачка не ободряла, не вселяла энтузиазма, не приносила ни уверенности, ни облегчения.
В домах на высоком крутом берегу уже начали зажигаться огни, отбрасывая на пляж длинные тени, придававшие туманным вечерним сумеркам жутковатую призрачность. Впереди показался большой, похожий на замок особняк, один из любимых прибрежных домов Алексы, и она невольно подняла глаза на «вдовью дорожку» [1] . А вдруг и сейчас, как часто бывает, там стоит красавица с длинными рыжими волосами в развевающемся белом одеянии, похожая на привидение или русалку. Алекса про себя называла ее Ариэль.
1
Огражденная площадка на крыше прибрежного дома (где жены моряков ожидали своих мужей). (Здесь и далее примеч. переводчика.)
Алекса вздрогнула, заметив красавицу, сейчас гораздо больше похожую на земную женщину, чем на видение. Женщина кричала на кого-то… кого-то, кто скрывался в полумраке.
Брейден тоже остановился и посмотрел наверх.
– Ты лгал мне! – воскликнула женщина. Ее голос дрожал от ярости и боли предательства.
Алекса не расслышала, что ответил собеседник, но его ответ, похоже, только еще больше разъярил рыжеволосую. Она схватила что-то и швырнула в тень. Это что-то разбилось, и Алекса, расстроенная бурной ссорой, невольно придвинулась к Брейдену. Ее родители пока еще не дошли до швыряния вещами, но орали друг на друга с не меньшей яростью. Алекса не понимала, как люди могут докатиться от взаимной любви до бешеной ненависти.
– Не могу я успокоиться! Не смей больше повторять это! – закричала женщина. – Я устала скрываться. Сплошные тайны, тайны, тайны. Я сыта ими по горло. С меня хватит. Не прикасайся ко мне! Я вернусь в дом, когда захочу вернуться.
Алекса не хотела оставаться и дальше свидетельницей этой бурной ссоры.
– Идем, нам пора.
– Похоже, она все-таки вошла в дом, – заметил Брейден. – Интересно, с кем это она ругалась, и что у них за тайны.
Вообще-то, Алекса любила тайны, но только не сегодня.
– А мне все равно. Я просто хочу, чтобы все перестали ссориться. Ненавижу, когда люди орут друг на друга. Меня от этого просто тошнит. Как любовь может превратиться в ненависть?
– Алекса, все как-нибудь устроится.
– Хотелось бы верить.
Они пошли дальше.
– Если ты веришь в магию, то сможешь поверить и в это.
– Может, ты прав, может, и нет никакой магии, – вздохнула Алекса.
Брейден замотал головой.
– Нет, нет. Я не хочу, чтобы ты так думала. Ты должна верить.
– Почему? – спросила она, с любопытством взглянув на него.
Он помолчал, поджав губы, наконец ответил:
– Потому что тогда и я постараюсь поверить.
Ей показалось, что Брейдену в глубине души очень хочется поверить, и Алекса не могла не поддержать его.
– Тогда я буду верить.
Брейден кивнул, и остаток пути они проделали в молчании. Когда подошли к велосипедам, Брейден протянул ей рюкзак, и она положила в него бутылку с «джином».
– Хочешь, я довезу твой рюкзак? – предложил Брейден.
– Нет, сама справлюсь.
Алекса закинула рюкзак на плечо. Ей не хотелось расставаться с бутылкой, чтобы, вернувшись домой, загадать еще одно желание: пусть ее родители перестанут ссориться. А вдруг волшебство распространяется только на одно желание? Она потратила его на собственный шанс полюбить, а следовало сосредоточиться на примирении родителей.
– Алекса, – окликнул Брейден, когда она уже села на велосипед.
– Да?
Он придвинул свой велосипед вплотную к ее велосипеду, наклонился и поцеловал Алексу в губы. Его губы оказались твердыми и теплыми, чуточку солеными, но совершенно чудесными.
Не успела она осознать, что пережила свой первый поцелуй, как Брейден отстранился… и хрипло произнес:
– Возвращайся, Алекса, хорошо?
– Обязательно вернусь, – пообещала она, чувствуя, как сильно бьется сердце.
Брейден поехал вперед, Алекса за ним, размышляя о том, когда же они теперь снова увидятся.
1
Пятнадцать лет спустя…
Когда Алексе Паркер было двенадцать лет, в ее жизни произошли два очень важных события: она впервые влюбилась и ее родители развелись. Алекса никогда не могла мысленно разделить эти события, а возвращение в Сэнд-Харбор в возрасте двадцати семи лет оживило в ее памяти и то, и другое.
Каждый уголок живописного прибрежного городка словно все эти годы хранил то или иное ее воспоминание: каменистая тропинка, по которой они с Брейденом ежедневно скатывались на велосипедах на пляж, променад с дощатым настилом, где дети толпились вокруг тележек продавцов «сахарной ваты» и горячих крендельков, рыбацкие лодки, входящие в гавань после долгого трудового дня, закусочная «Оладьи Нини», куда папа водил ее завтракать воскресным утром, и величественные особняки на высоких прибрежных утесах, в одном из которых она мечтала когда-нибудь жить.