Желанная
Шрифт:
Поэтому Оливии не следовало принимать близко к сердцу проблемы Клея. Она все равно ничем не могла помочь ему в смысле денег, если не считать бесплодных поисков, которыми она и так занималась на протяжении последних двадцати лет.
И еще были проблемы с Лидией, ее вздорной дочерью, которая души не чаяла в Клее и была его верным союзником. Лидия собиралась вернуться в Бонтер на несколько недель перед началом учебного года.
Оливия как раз держала ее письмо в руке, когда Флинт зашел в столовую.
– Лидия
– В самом деле? – Тон Флинта был безразличным. Он помнил Лидию младенцем и никаких чувств к ней не питал.
– Не сразу, конечно. Две недели она собирается погостить у Августы Раштон в Велери, но это совсем рядом с нами. Я написала ей о твоей женитьбе. Думаю, что новость окажется для нее весьма волнующей, если принять во внимание ее чувства к Питеру Темплтону.
– О чем я, разумеется, ничего не знаю и знать не хочу.
Оливия должна была бы догадаться, что говорит с сыном о вещах, ему совершенно неинтересных, ибо упомянутых людей он не знал вовсе.
– Прости. – Женщина закашлялась. – Она влюблена в Питера всю свою жизнь. Влюблена безответно, и эта любовь переросла почти в болезнь, навязчивое состояние. Она только и жила надеждой на то, что он вернется из Европы, и хотя я не хочу быть первой, кто ей об этом скажет, она должна быть в курсе того, что здесь кое-что изменилось.
– Чем она обычно занимается?
– Учится до начала лета, потом наносит визиты подругам в других приходах, затем возвращается в академию в Сент-Франсисвилл, чтобы начать очередной учебный год. Но я не упускаю возможности, что, узнав о возвращении Питера, она поедет домой сразу и, возможно, не захочет уезжать.
– Каким образом ты до сих пор оплачивала ее обучение?
– Как все. Она должна получить образование. Это абсолютно необходимо, чтобы сделать хорошую партию.
На это Флинт ничего не мог сказать, потому что не знал, что считается необходимым для девушки на выданье. И ему действительно не было дела до этой незнакомой женщины, даже если она приходилась ему сестрой.
– В этом году мы что-нибудь получим с поместья? – осторожно поинтересовалась Оливия.
– Как мы можем что-нибудь получить, если Клей уже заложил всю прибыль на три года вперед?
Оливия отвернулась.
– Ну да, конечно...
– Ты все ему позволяла и теперь сама видишь конечный продукт своего попустительства: у него вообще нет совести. Он обнаглел до того, что посмел явиться сюда вновь – и ты прекрасно знаешь, зачем он здесь: из-за того, что кредиторы за ним охотятся. Но к черту это... – Флинт резко встал и, опершись о столешницу, навис над матерью. Она инстинктивно сжалась. – К черту все! Я смогу выйти победителем. Я выколочу деньги из этой земли и ни пенни не дам на то, чтобы оплачивать его глупости.
Он демонстративно вышел из столовой, не притронувшись к еде, и Оливия смотрела ему вслед со смешанным
Но если она сможет вознаградить себя и его... если то, во что она верит, – правда...
Господи, сейчас, как никогда прежде, ей надо было найти этот мешочек с драгоценностями.
Он ждал, он действительно ждал ее, вопреки всем тем гадостям, что наговорил. Питер Темплтон лежал голый в своей постели, когда Найрин вошла к нему следующей ночью.
У нее не было сомнений на этот счет. Он не мог отвергнуть ее, как не мог до него ни один из тех, кого она по-настоящему хотела.
И она покинула его, задыхавшегося и умолявшего дать ему еще, на рассвете, и осторожно скользнула в постель рядом с Гарри, который спал так глубоко, что даже не шевелился.
И потом у нее было время, чтобы понежить себя воспоминаниями о крепком, покрытом испариной теле Питера, о том, как приятно было опускаться на него дюйм за дюймом при неярком свете свечи.
У него было тело бога и похоть дьявола.
Она хотела заполучить его навсегда, и сейчас ей предстояло решить, что же по этому поводу предпринять.
Она готова была пойти на что угодно, лишь бы удержать его в Монтелете...
Дейн никогда не думала о том, что тот брак, который она воспринимала как обязанность и не более, может обернуться столь приятной стороной. Было так, словно судьба решила наказать ее отца за то, что свела ее с мужчиной, который оказался идеальным партнером.
Идеальным... Она дотронулась до своих припухших губ, ей совсем не хотелось выходить куда-то из этой комнаты. Флинт ушел рано утром – столь же неохотно, но его звали дела по хозяйству.
Когда она спустилась в столовую, там никого не было.
Дейн легко позавтракала: выпила кофе с печеньем – и отправилась к Бою. Она услышала его, как только зашла в конюшню. Ржание коня перемежалось с мужским голосом, низким и приятным – мужчина ласково успокаивал Боя.
– Миз Ратледж. – Голос звучал уважительно и казался знакомым. Она уже слышала его, когда явилась сюда к Клею.
Казалось, это было в прошлой жизни.
– Меня зовут Агус, мадам, – представился мужчина.
– Как он сегодня?
– Нуждается в выездке, мадам.
– Тогда седлайте его, Агус. Я его выведу на прогулку.
– Слушаю, мадам.
Она похлопала Боя по носу и скормила ему морковку. Конь благодарно закивал. Дейн вдруг подумала о том, как Питеру удалось умыкнуть коня у отца из-под носа и почему с того дня брат ни разу не приехал.
С того дня... Сколько прошло времени?
Измерять время днями или часами казалось бессмысленным, если она существовала в совершенно ином временном измерении.