Желанный
Шрифт:
— У него есть... что? Какая тату?
— Плющ, — ответила блондинка. — Татуировка плюща на руке — символ верности этой девчонке. А ты не знала?
— Я знала, — сказала я, спускаясь со стула. — И сейчас мне надо с ним срочно поговорить.
Она не пыталась остановить меня, когда я вошла ту же самую дверь, через которую Эван провел меня, когда я была здесь в прошлый раз. Я помнила, что там были офисы и, так как других идей у меня не было, я надеялась на то, что он будет в одном из них.
Я протиснулась в двери, и так как
Плющ. Еще чего не хватало. Я вспомнила, как спрашивала его об этом тату, но он даже не упоминал, что она посвящена женщине.
Черт. Черт.
Это значило, что Эван мне лгал? Или эта блондинистая сучка наврала?
Я знала, какой ответ жду. Более того, я знала, в какой ответ готова была поверить.
Вот только я не была уверена, что то, во что я верю, было правдой.
Я услышала голоса из-за закрытой двери конференц-зала и замерла на мгновение. Наклонила голову, пытаясь прислушаться и различить, был ли голос Эвана среди говорящих.
Затем дверь приоткрылась, показался Эван, и я от неожиданности чуть из штанов не выпрыгнула.
— Лина?
— Черт возьми, Эван, я чуть не умерла от страха. — Хотя на самом деле я закричала от неожиданности, но из-за того, что меня застукали, а не от испуга.
Позади него я увидела Тайлера и Коула. Они сидели за огромным столом, заваленном распечатками, графиками, набросками и чертежами.
Все трое выглядели измученными. И явно ни один из них не был рад меня видеть.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Эван.
Я нервно сглотнула, чувствуя себя школьницей, которую вытолкнули на сцену посередине детского спектакля, и не сказали, что нужно говорить. Я не так себе представляла свой приезд сюда. В моем сценарии я примчалась бы и признала, что он во всем прав, и кинулась бы в его объятия.
А сейчас я даже не была уверена, нужна ли ему вообще.
Все, о чем я могла думать, это то, кому был посвящен плющ на его руке.
— Я ошибалась, — с силой выдавливая из себя слова, произнесла я. — Прости, мне не следовало приходить.
В его глазах мелькнула искра беспокойства, но у меня не было времени размышлять об этом. Я развернулась и кинулась бежать со всех ног к запасному выходу, толкнула дверь и оказалась на ярком солнце.
Я понимала, что опять поставила себя в дурацкое положение. Здание было огромное, и чтобы вернуться на нужную улицу, мне пришлось бы пройти назад через все помещения.
— Черт! Черт! — так хотелось выругаться по-настоящему. Я полезла в сумочку за телефоном и начала обходить здание. Я вызову такси. Позвоню Петерсону. Придумаю что-нибудь, только чтобы к чертовой матери убраться отсюда. Потому что мне здесь нечего делать. Но я не могла и шагу ступить, слезы полились ручьем, и все вокруг поплыло. Мне хотелось сесть на землю и рыдать до тех пор, пока боль внутри не утихнет.
— Детка.
Откуда ни возьмись сильные и крепкие руки Эвана обняли меня за плечи. Как бы мне не хотелось стряхнуть их, я позволила ему довести меня до тротуара, который вел к парковке.
— Малышка, как ты здесь оказалась?
Я отодвинулась от него, и мне пришлось обхватить себя за плечи, потому что, покинув его надежные объятия, я снова потеряла всякий ориентир.
— Лина, да послушай же. Энджи, поговори со мной, ты меня пугаешь!
Я втянула в себя воздух, дыхание сбивалось. Откинув с лица волосы, я решилась взглянуть ему в лицо.
— Кто она? — задала я вопрос, стараясь, чтобы голос звучал твердо. — Кто эта женщина, во имя которой ты сделал татуировку?
Его глаза расширились от изумления. Он начал говорить сразу же, но медленно и чуть ли не по слогам, словно сдерживал механизм бомбы, готовой взорваться у него внутри.
— Зачем тебе нужно это знать?
Я пыталась убедить себя, что не начну орать и буду вести себя разумно. Что я доверяю ему и не буду вести себя, как те истерички, которые слетают с катушек от приступов ревности.
Да, я так думала. Но, по-моему, у меня ни черта из этого не выйдет.
Я потянулась и взяла его за руку. На нем была рубашка с длинным рукавом, но я практически чувствовала, как татуировка обжигает меня через ткань.
— Мне надо знать, что ты не играл со мной, Эван. То есть, я знаю, что если это так, то я сама виновата. Я же сказала, что это временно и у нас всего три недели.
Я выровняла спину и развернулась к нему полностью, чувствуя, как слезы катятся по моему лицу. Но я хотя бы больше не всхлипывала. Я представляла собой жалкое зрелище, но, по крайней мере, обрела видимый контроль над своими действиями.
— Просто потом ты спросил, останусь ли я, и я подумала, то есть предположила… Я поверила...
— Во что? — спросил он.
В этих двух сказанных им словах была такая тихая надежда, что это придало мне храбрости.
— Я приехала сюда, потому что ты прав. Я лгу сама себе. Мне нужно искусство, а не политика. Красота, а не счета и выгодные сделки. И я приехала, чтобы сказать тебе об этом. Потому что… Я... — Я покачала головой, все еще не решаясь облечь самое сокровенное в слова. — Но, возможно, я бог знает чего себе навыдумывала. Я тогда еще не знала о ней. И не подозревала....
— Айви, — проговорил он. Я закрыла глаза, чтобы оттолкнуть, изгнать боль, которую мне причиняло это короткое имя.
Его руки легли мне на плечи.
— Посмотри на меня.
Я не хотела, но медленно открыла глаза. На его лице была улыбка и желание, и что-то близкое к счастью. Я, возможно, обманывалась, но кажется, я разглядела и любовь.
А затем без всякого предупреждения и притворства он наклонился и поцеловал меня так нежно, что я чуть снова не разрыдалась
— Пошли, — промолвил он, оторвавшись от моих губ. Крепко взяв меня за руку, он пошел к своей машине, ведя меня за собой.