Желать лишь ее

Carrying the Sheikh's Baby

«Желать лишь ее»

«Доктор Смит, зайдите ко мне в кабинет как можно скорее, вас ожидает важный гость, которого нельзя заставлять ждать», – гласило короткое сообщение от профессора Арчибальда Вольмсли, начальника Кэтрин Смит. Оседлав свой велосипед, Кэтрин сломя голову помчалась к нему. Притормозив перед зданием из красного кирпича, построенного еще в викторианскую эпоху – в нем располагались офисы факультетов Кембриджа, – Кэтрин спрыгнула с услужливого железного коня и поставила его на велосипедную стоянку. Обойдя здание, она заметила черный лимузин с затемненными стеклами и трепещущими на ветру флагами, припаркованный у главного входа, несмотря на запрет парковать там любые транспортные

Гость из посольства мог принести как хорошие, так и плохие новости. Вольмсли, ставший деканом после смерти отца Кэтрин, наверное, убьет ее, узнав, что она посмела обратиться за финансированием своего исследования истории страны, не поставив его в известность. Но если ей не откажут, тогда даже декан не сможет ничего сделать. Сердце Кэтрин затрепетало – может быть, ей даже позволят отправиться в Нарабию. Правитель страны, Тарик Али Навари Хан, умер два месяца назад, и на трон взошел его сын Зейн. В свое время имя его не раз появлялось на страницах желтой прессы: Зейн Хан был наполовину американец, и родился он в браке правителя Нарабии с юной звездой Голливуда Зельдой Мэйхью, так что папарацци было над чем порезвиться. Потом, после того, как отец отсудил его у матери, о нем перестали говорить. Однако в прессе проскочило несколько статей о том, как молодой шейх планировал вывести Нарабию на мировую арену. Именно эти слухи и заставили Кэтрин подать заявку на финансирование: она надеялась, что новый режим в стране снимет завесу тайны с ее истории. Но… что, если она ошиблась, и визит гостя из посольства принесет плохие новости? Вдруг дипломат приехал пожаловаться на нее? Вольмсли не упустит случая, чтобы ее уволить.

Кэтрин поспешно пробежала по коридору к кабинету декана; ощутив знакомый запах лимонной натирки для мебели и старого дерева, она несколько успокоилась. Однако, поднимаясь по лестнице к бывшему кабинету отца, почувствовала прилив тоски. С самого детства она помнила этот коридор и лестницу, как и отцовский кабинет, – но Генри Смит уже целых два года лежал в могиле, а новый декан отчаянно хотел избавиться от Кэтрин, потому что она напоминала ему о предшественнике, который неизменно затмевал его, не давая осуществить свои амбиции на протяжении целых пятнадцати лет.

Повернув, Кэтрин увидела двух мужчин внушительного вида, одетых в черные костюмы. Они стояли по обеим сторонам двери, ведущей в кабинет Вольмсли. Сердце ее забилось где-то в горле: с чего бы посольству Нарабии отправлять с гостем охрану? Так, может, беспокоиться стоит вовсе не о том, что скажет Вольмсли? Кэтрин поправила прическу, решительно завязав непокорные локоны на затылке. Резинка для волос щелкнула, и в тишине коридора это прозвучало весьма отчетливо. Оба охранника повернулись к девушке, глядя на нее так, точно она была преступником, а не двадцатичетырехлетним профессором, специализирующимся на изучении Среднего Востока. Казалось, стоит ей просто чихнуть – и ее пригвоздят к земле.

– Прошу прощения, – произнесла она робко, стараясь говорить спокойно. – Я доктор Кэтрин Смит. Меня ожидает профессор Вольмсли.

Один из мужчин кивнул и повернулся, чтобы открыть дверь.

– Она пришла, – объявил он, произнеся слова с сильным восточным акцентом.

Кэт вошла – и тут же поймала на себе негодующий взгляд Вольмсли.

– Доктор Смит, ну наконец-то. Где вы бродили? – резко спросил тот, не упуская случая уколоть подчиненную.

Дверь захлопнулась, и Кэтрин подпрыгнула от неожиданности. Ее все сильнее захлестывала тревога. Почему декан нервно перебирает бумажки на столе? Никогда прежде ей не доводилось видеть его столь взвинченным.

– Прошу прощения, профессор, – ответила Кэт, тщетно стараясь прочесть выражение лица Вольмсли: оно было в тени, потому что окно, сквозь которое струился тусклый зимний свет, находилось за спиной декана. – Я была в библиотеке и получила ваше сообщение около пяти минут назад.

– У нас почетный гость, который хотел бы с вами встретиться, – произнес он. – Вам не стоило заставлять его ждать.

Вольмсли протянул руку, и Кэт повернулась. В кожаном кресле сидел посетитель – его лицо также укрывала тень, но даже сидя он излучал силу и мощь. Широкие плечи, левая нога небрежно закинута на правую, и загорелая рука сжимает щиколотку – поза расслабленная и в то же время смелая. Дорогие часы на запястье поблескивают в солнечном свете.

Вот он наклонился чуть вперед, выдвигаясь из тени, и Кэтрин едва не задохнулась от изумления – определенно, на фотографиях шейх Зейн Али Навари Хан выглядел не так лестно, как в жизни. Высокие скулы, орлиный нос и короткие темные волосы, на фоне которых ярко выделяются голубые – почти синие – глаза точно такого же оттенка, каким славилась его мать. По-видимому, он унаследовал от родителей только лучшее: стройность и аристократические черты отца и красоту матери. Если бы не шрам на подбородке и маленькая вмятинка на переносице, лицо его было бы безупречным.

– Здравствуйте, доктор Смит, – произнес он низким голосом, слегка растягивая слова, как часто делают на Западном побережье Америки.

Поднявшись с кресла, он подошел к Кэтрин – и она внезапно ощутила себя дичью, на которую охотится грациозный хищник.

– Меня зовут Зейн Хан, – продолжал молодой человек, остановившись в полуметре от Кэт.

– Я знаю, кто вы, ваше величество, – произнесла она, едва дыша.

– Я не пользуюсь титулом за пределами Нарабии, – поправил ее Зейн.

Кровь бросилась в лицо Кэтрин – но в этот момент собеседник улыбнулся, и на щеке его образовалась ямочка. Она не могла поверить своим глазам: похоже, представший перед ней молодой шейх не только прекрасен, но еще и обаятелен.

– Простите, ваше… то есть Зейн, – поспешно поправила себя Кэт, не переставая дивиться на поворот событий: неужели она назвала правителя Нарабии просто по имени? Тут же осознав свою ошибку, она спохватилась: – О, простите, простите. Мистер Хан.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и ощутила аромат цитрусового мыла с пряной древесной ноткой туалетной воды. Попятившись, Кэтрин натолкнулась на стол Вольмсли. Зейн не сделал ни шагу по направлению к ней, но взгляд его словно раздевал ее, задерживаясь на участках, не прикрытых одеждой.

– Вы приехали, чтобы поговорить о моей просьбе финансировать исследование? – спросила она, чувствуя себя в полной растерянности. Неужели такой вопрос правитель Нарабии не мог решить, поручив его кому-то из своих подданных?

– Нет, доктор Смит, – отозвался Зейн. – Я здесь, чтобы предложить вам работу.

Наблюдая за тем, как глаза Кэтрин Смит расширились от изумления, Зейн с трудом удержался от смеха. По всей видимости, такого предложения она не ожидала. Что ж, один – один. Надо признать, что и он немало удивился, встретив девушку. Единственной причиной, по которой он приехал лично, было то, что у него уже была назначена встреча в Кембридже с компанией, пообещавшей обеспечить Нарабию доступом в Интернет с быстрым соединением. И конечно, получив от своей команды извещение о том, что кто-то в одном из колледжей занялся изучением страны без предварительного соглашения, Зейн немало рассердился. Ему прислали файл с информацией о даме, что запросила финансирование проекта, но он не стал утруждать себя чтением. Однако отчего-то решил, что она намного старше его и малопривлекательна. Что же он увидел в действительности? Девчонку, вряд ли намного старше выпускницы школы, с глазами цвета карамели. Она была одета просто и несколько по-мальчишески: узкие джинсы, свободный бесформенный свитер почти до колен, высокие ботинки. Непокорные ее волосы каштанового оттенка едва удерживала резинка, и это лишь добавляло ей, юной и свежей, привлекательности. Но глаза… большие и слегка раскосые, светло-карие, они были удивительно хороши, и в них можно было прочесть всю ее.