Желать надо осторожно
Шрифт:
– А разве такое бывает?
– Что? Я тебя не понимаю.
– Твоя невеста с травмой лежала в клинике, да еще в чужой стране, где у нее нет ни родственников, ни знакомых, никого кроме тебя, без пяти минут мужа, а ты нырял в это время в море. Высокие отношения! А потом ты и вовсе отправил ее домой, как какой-то груз, а сам снова принялся нырять в море. Ничего не скажешь, любовь высшего класса!
– Любовь, любовь! Бред и выдумка. Что ты сама знаешь об этом?
– Не много, согласна. Только очень хочется, чтобы она была. Вот я, во всяком
– Что ты говоришь?! И куда оно потом делось? – в его голосе чувствовалась насмешка.
– Не надо смеяться. Так получилось, что мой возлюбленный погиб. Не знаю, как сложилось бы все, будь он сейчас жив… Уверена лишь в одном: я его любила.
– А он тебя? И когда это было?
– Я была тогда школьницей.
– Так это же в детстве! Это не считается, – теперь уже Филатов откровенно смеялся.
– Да, я была совсем юной. Мы познакомились в ледовом дворце. Его мама привела к моему тренеру на просмотр.
– Хорошо еще, что не в детском саду. А что, вспоминаю, тоже когда-то был влюблен в одну девочку. Она сидела за соседней партой, и у нее были очень забавные завитушки на хвостиках, стянутых цветными резинками. Это было, классе… во втором.
– Он мне сразу понравился, лишь только на него взглянула. Я тогда занималась одиночным катанием. А Вадиму нужна была партнерша. Нисколько не засомневалась и отказалась от своей программы, чтобы тренироваться вместе с ним.
– Это был первый жертвенный поступок во имя любви? Правильно понял?
– Просто хотела тебе сказать, что когда любишь, мечтаешь быть вместе как можно чаще и дольше.
– Сидеть и за руки держаться?
– Мне бы хотелось этого, но тогда, с Вадимом, такого не получалось. Мы много тренировались, как говорят, до седьмого пота. Он был очень целеустремленной натурой. Поставил себе планку, и ничто не могло его остановить.
– Двигался вперед, как танк. Я таких, как раз, уважаю. Но тебе-то, какая была радость? Насколько смог понять, получается история вроде нашей с Ириной.
– Угадал. Ну, прямо в самую точку попал, – теперь засмеялась я, но получилось не весело. – А потом он не удержал меня во время поддержки, и случилась моя первая серьезная травма. Лежала в больнице, долго, но он не пришел ни разу навестить. А когда вышла снова на лед, Вадим делал программу с новой партнершей.
– Ну, вот, а где счастливый конец? Ведь у всех сказок бывают счастливые концы, разве, нет? Ты всю себя принесла в жертву, а он…
– Но твоя история хуже моей. В несколько раз.
– Почему? Не вижу причины, так утверждать.
– Как же! Мне никто ничего не обещал. Я была для Вадима просто партнершей. Спортсменка не должна хныкать, винить кого-то в неудачах. Ты же собираешься назвать ту женщину своей женой, в любви, наверное, клялся.
– А, что было потом? У этого Вадима и у тебя, или история была такой короткой?
– К счастью, нет. История продолжалась.
– Расскажи-ка, интересно!
– Вот это вряд ли. Интересного там было
– Тогда почему ты сказала, что история имела продолжение, да еще и к твоему счастью.
– Неужели не понятно?! Мне было за благо просто видеться с ним. Я его ни в чем не винила, с какой стати. А мы тренировались еще какое-то время у одного тренера. Я могла наблюдать его судьбу и не только в спортивной жизни. Моим новым партнером стал его родной брат. Мы трое были дружны, много времени проводили вместе. Может, ты и не веришь, но мне ничего не надо было от него. Достаточно было, просто, видеться.
– И ты решила, что это и есть настоящая любовь? Я же говорю, детство! Нет, рыбка моя, с тех пор прошло время. Изменилось многое, и ты сама тоже уже не та. Допустим, что у тебя на горизонте появился мужчина. С теми же качествами, как у того Вадима, или другой, не важно. Но он появился. У тебя возникает влечение. Чем оно обусловлено, не стану сейчас выяснять. Что ты станешь делать? Наблюдать за ним, вздыхая в одиночестве? Или попытаешься обратить его внимание на себя? И если он заинтересуется, то станешь ли его удерживать?
– Не прикидывайся, что увидел меня в той истории этаким зайчиком. Я и тогда боролась, и старалась стать для него значимой. Просто проиграла. Не сопернице, а в его мечту я не вписывалась. Тогда была девчонкой, теперь женщина. С этим не спорю. Я все пыталась тебе сказать, что бывает так сладко на сердце, и для этого порой бывает так мало надо…
– Чисто женская логика. Это все ваши дамские штучки. И ты права: я тебе не верю. Ваша сестра может мечтать о любви и одновременно с этим затягивать потуже путы на некоторых легковерных мужиках. Такие, знаете ли, котятки, зайчики, белочки или даже рыбки…
– О, знакомая песня! Не трудись, про пираний я уже слышала, – оказывается, спор и расхождение во мнениях тоже могли согреть, в порыве я вскочила, и он тоже. – А я все думала, куда ты клонишь… Я ему про одно, а он мне про мое коварство.
– Да все вы хищницы. У меня никаких иллюзий на этот счет нет.
– Если так, то кто вы, мужчины? Я правильно поняла, ты сейчас от лица всех тех выступил, кто под хомутом ходит? – мое лицо запылало, рукой резко отбросила с глаз челку, чтобы не мешала твердо смотреть на этого агнца. – Между прочим, твой друг, Берестов, аж трижды, уже был окольцован пронырливыми, как ты сам считаешь, дамочками. Последняя из них даже тебе сестрой приходится. Ах, извините! Ничего личного! Так вот, что же он в четвертый-то раз подставляется?