Желать невозможного
Шрифт:
– Вот, – объявила соседка, – пришли отдать вам собаку.
Но мальчик продолжал прижимать к себе щенка, переводя взгляд с Кристины на бабушку. Наконец он осмелел.
– А можно, если Алик не найдется, я себе Кубика насовсем оставлю? – попросил он.
– Ты что такое говоришь, – возмутилась соседка, – как это не найдется!
Мальчик со вздохом разочарования протянул Кристине щенка, а старуха спросила:
– Известия какие-нибудь поступили?
Кристина покачала головой.
Соседка
– Ой, и что за люди такие – чужих детей воруют! Тут со своим-то… А может, это Настю украсть задумали, а дети просто под руку попались. Настю наверняка приметили турки какие-нибудь. У них в Турции так принято – женщин воровать. Как увидят кого на улице, сразу – хвать, и это самое… Ведь она такая красивая!
Кристина поблагодарила за Кубика и вернулась в квартиру. Олег сидел все в той же позе на кухне, продолжая смотреть на телефонный аппарат.
44
Полковника Берманова от дел не отстранили. Его действительно утром вызвал начальник управления. Но когда Бергамот решил, что начальник объявит самое страшное, тот строго произнес:
– Ступайте и работайте. Сейчас самое важное – поиск похитителей детей и женщины. Мне уже из министерства звонили: интересовались, как идет расследование. Так что – ноги в руки и вперед. Будет положительный результат, я закрою глаза на вашу оплошность, если не сказать больше. Теперь все! О каждом шаге расследования докладывайте мне лично. Мне кажется, что данное преступление как-то связано с убийством Бориса Флярковского, ведь похищенный ребенок – его внебрачный сын. Так, кажется?
– Там все не так просто, – ответил Берманов.
– Идите и работайте, – повторил начальник. – Как положено работайте, и тогда сложностей в жизни не будет. Вы опытный сотрудник. Будем надеяться, что нам не придется краснеть перед министром.
То, что генерал назвал побег Алиходжаева глупостью, немного успокоило Берманова: глупость – не преступление. За глупость, конечно, могут понизить в должности. Но дураки у нас и до министров могут дослужиться, не говоря уже о генеральских званиях.
Эдуард Юрьевич направился к двери, но начальник его остановил:
– Может, нам телевидение подключить?
– Я как раз хотел попросить у вас санкцию.
– И что же молчали? Почему я должен сам проявлять инициативу? Неужели без подсказки начальства мы уже не умеем работать? Поговорите с этим Флярковским, посоветуйте ему объявить награду за любую информацию. Скоро у вас этой информации столько будет! Сами знаете: у нас никто никогда ничего не видел, а когда предлагают деньги, то все в очередь выстраиваются, чтобы сообщить всякую… ерунду, одним словом.
В офисе филиала концерна «Фармаком» Ильи Флярковского не было.
– Давай посидим где-нибудь, обсудим ситуацию.
Берманов повез его в «Колыму». Они разместились за столиком возле печки, и Леонид Иванович, оценивающе оглядев помещение, произнес:
– Хорошо ты устроился.
Бергамот не стал спорить и доказывать, что к приобретению ресторана он не имеет никакого отношения, кивнул только:
– Жена тут командует.
С подносом в руках подошла официантка в униформе, стилизованной под тюремную робу и с биркой на груди. На бирке едва читалось криво написанное имя Нина. Официантка стала выставлять на стол закуски и граненый графин с бурой жидкостью.
– Что это за бурда? – спросил Менжинский.
– Первач на женьшене, начальник, – ответила официантка, – а на закусь нерка, белые грузди и паштет из гусиной печенки, в натуре.
Леонид Иванович посмотрел на нее:
– Тебе что – нравится дурой прикидываться?
– Нет, – смутилась девушка, – хозяйка велит так разговаривать с клиентами.
Берманов махнул рукой, прогоняя ее, и сам до половины наполнил стаканы самогоном.
– Анжелика хочет, чтобы все здесь было стильно и оригинально, вот и перегибает. Но ведь ресторан – ее детище: вот я и молчу, не лезу со своими советами.
– Что же ты Алика упустил? – поинтересовался Менжинский вроде бы без всякой связи.
Берманов понял, что тому известно о его связях с Алиходжаевым.
– Ловкий, гад, – пожал плечами Эдуард Юрьевич, – как наручники снял – ума не приложу.
– Дела до конца доводить нужно: уж коли посадил его в свою машину, так надо было в машине и кончать. Все потому, что по мелочовке работаешь, а оттого мелко мыслишь. Ты с этим делом завязывай, Эдик. Сейчас хорошее дело тебе подвернулось, племянника Флярковского похитили, так что из штанов выпрыгни, но помоги нам. Илья решил объявить о награде за информацию – сто тысяч евро дает. Но тому, кто реально поможет, представляешь, сколько отвалит? Только у меня просьба к тебе будет: узнаешь что, сразу мне сообщай. А если ребенка удастся вызволить, то не спеши никому докладывать, и пресса чтоб не пронюхала.
– Какого ребенка? – прикинулся дурачком Берманов. – Там ведь двое детей, да и женщина еще.
– До женщины и ее дочки мне дела нет. Поможешь им, слава тебе. Но наш мальчик должен быть живым и здоровым. Доставишь его мне. Понял, не Илье Евсеевичу, а мне лично в место, куда я тебе укажу.
– А что он за человек?
– Илья-то? – переспросил Менжинский. – Пацан. Из тех, кто до старости мальчиком остается. И концерн ему как игрушка нужен, чтобы у него было что-то, чего у других нет. Илья человек взбалмошный, но управляемый.