Желай осторожно
Шрифт:
С удвоенной силой дернула шнурок для вызова прислуги, что-то крякнуло, хрустнуло, глаза и макушку припорошило пылью и побелкой, а витой шнур с кисточкой на конце уныло повис в моей руке. Вот пойду и сделаю что-нибудь этакое, сознание, например, потеряю, чтоб все испугались и пожалели, что меня не любили. Потом очнусь — и дома, а не вот это вот все! А шнурок в постели спрячу и буду им от врагов отмахиваться, когда будить придут. Решительно направилась в спальню. Задумалась, куда бы его незаметно пристроить. Выходило, что только на перекладину, держащую
Я стояла на краю мега-койки и пыхтела, привязывая оборванный измочаленный хвост к резному деревянному бруску. Шелковый шнур норовил выскользнуть и узлом вязаться не желал. Мышка плакала, кололась, но продолжала грызть кактус…
— Помочь? — ехидно раздалось у входа в спальню.
17
— Помочь? — ехидно раздалось у входа в спальню.
Я обернулась, потеряла равновесие, замахала руками, пытаясь ухватиться за воздух, но поймала только шнур. Недозавязанный узел меня не удержал. С шелестом развернувшись, он плеткой стегнул меня по глазам, покрывало под ногами поехало, и я рухнула, смачно приложившись копчиком об пол и затылком о столбик кровати и затихла. Было так больно и обидно, что в первые несколько минут я даже вдохнуть не могла. Анатоль слегка сбледнул и бросился меня реанимировать. Но к тому моменту, как он добежал, я уже достаточно пришла в себя, чтобы начать подавать признаки жизни и издавать звуки. Пока нечленораздельные, но смысла вполне себе определенного.
Мужчина подхватил меня на руки в лучших традициях спасателей-энтузиастов, у которых опыта мало, зато дури молодецкой на отряд, и едва не снес моими ногами тот самый столбик, о который я головой тюкнулась.
— А-а-а-анатоль, мамин сын! — взвыла я. — Положи, где взял, целее буду!
Руки разжались, и я плюхнулась на постель. Почему-то лицом вниз. Матрас примялся. Рядом сел? Вертеться было больно, и я не стала. Нет, ну надо такой счастливой быть, что второй раз тем же местом голову ушибить! Стоп… второй раз? А когда первый был? В голове что-то крутнулось, зазвенело и сделалось пусто.
Так, о чем это я? Ах, да, мне больно!
Я кашлянула для порядка и издала страдальческий стон. Трудно сказать, каким был произведенный эффект, но рука канцлера, осторожно ощупывающего мой затылок, дернулась, и больно стало еще сильнее. Почему-то в копчике. Попыталась устроиться поудобнее, но стало только хуже.
— Помолчи и не ерзай, я посмотрю твою голову.
— К черту голову, я себе задницу сломала!
— Да, действительно, зачем тебе голова…
— Пошути еще… Довел до ручки еще и шутит.
— Лежи спокойно, хочу кое-что попробовать.
— А может не надо, — трусливо проблеяла я и попыталась отползти, но одна рука Анатоля впечатала мое лицо в покрывало, а второй он меня придавил, чтоб не дергалась.
Голову сжало, боль собралась в пульсирующий комок и пропала. Ой, нет, не пропала. Горячая, как утюг, рука медленно опускалась по моему позвоночнику вниз, к отбитому
— А… Анатоль… — выдохнула я.
Рука замерла.
— Больно?
— Не-е-ет, продолжай… — меня уже не держали, к одной руке присоединилась вторая, и они обе по-хозяйски облапили талию… Ну, чуть пониже. Судя по тому, как прогнулась кровать, канцлер сменил позицию и теперь был не сбоку, а сзади, нависая надо мной. Большие пальцы нашли мой копчик и принялись массировать. От рук мужчины расходилось тепло, окутывая меня сладкой истомой. Я не сдержалась и застонала.
— Тебе плохо? — спросил это невозможный тип совершенно спокойным голосом.
— Да, — сказала я, вывернулась из его рук и отползла подальше, благо размеры кровати позволяли. — Первую помощь оказал? Спасибо, на выход!
И рукой показала, куда, чтоб маршрутизатор не сбился.
— Эй, ты чего? — Анатоль встал с постели и примирительно руки поднял.
— Я чего!? Ну, ты и с… советник! — я вскочила, забыв в запале про ушибленную ногу, охнула, доковыляла до кресла, расправила плечи, подбородок подняла и высокомерно этак заявила: — Извольте покинуть помещение, канцлер.
— К принцу крови, — в тон мне ответил Анатоль, — следует обращаться «ваше высочество».
Я не выдержала и запустила в гадкого Толика подушкой, тот, конечно же, увернулся и отвесил изящный поклон, сверкая глазами.
— Я тебя как человека прошу, верни меня обратно!
— А я не человек.
— Точно, такую скотину еще поискать…
— Не угадала. Но в чем-то ты права — таких, как я, больше нет.
— Далась тебе эта угадайка! Какая разница?
— Мне — никакой, только пока условия не выполнены, ничего не получится.
— Какие еще условия? — возмутилась я.
— Замуж за принца, долго и счастливо, все дела. Угадаешь, кто я — верну обратно. Нет — смотри пункт первый.
Я замолчала и опустилась в кресло.
— Дошло? — осведомился канцлер и пристроился на подлокотнике.
— Что ты делал в том баре?
— Выпить пришел, — ответил мужчина, глядя куда-то поверх моей головы, и я поняла — врет, собака страшная.
— Проваливайте, ваше высочество, — обиделась я.
— Как пожелает светлейшая княжна, — холодно ответил он, поклонился, прошагал к выходу и рывком распахнул дверь.
Собиравшаяся войти горничная с подносом в руках совсем не ожидала препятствия в виде хмурого советника дор Лий. Поднос кувыркнулся, Анатоль выругался и, брезгливо отряхнув полу залитого чаем черного камзола, скрылся в коридоре. Штош… раз судьбе угодно устроить мне сегодня разгрузочный день — так тому и быть.
18
Вообразите себе степень изумления, когда спустя некоторое время мой непокой был решительно нарушен домомучительницей. Свита в полном составе была при ней. А также мускулистый таскатель баулов и зеркал. Вот работа у парня!