Железная бездна
Шрифт:
– А скольких Смотрителей ты помнишь? – спросил я подозрительно.
– Я не веду им счет, – ответил монашек. – Это запрещено.
– О чем они спрашивали?
– Обычно про Великого Фехтовальщика. Но ни одному из Смотрителей Киж не сказал о нем ничего интересного. Видимо, эта тайна просто не относится к нашему миру.
– А про карету никто не спрашивал?
Монашек посмотрел на меня почти презрительно.
– Обычно, Ваше Безличество, – отчеканил он, – к этому моменту Смотрители проникают в тайны Флюида достаточно
Я понял – препираться с ним бесполезно.
– Когда я смогу опять говорить с Кижем?
– Через один календарный год, – сказал монашек. – Не раньше. Таковы наши правила.
Когда мы с Юкой вышли в коридор, я пробормотал:
– От кареты. Надо же…
– Это объясняет, почему ты такой нелюбопытный, – сказала Юка и чмокнула меня в щеку. – Я тебя все равно люблю, де Рыдван.
Я посмотрел на нее долгим взглядом. Но она не смутилась.
– Теперь, надеюсь, ты не думаешь, что ты призрак Павла? Одно из двух – или ты призрак Павла, или родился от кареты.
Я попытался рассердиться, но не смог. Вместо этого я сказал:
– Спасибо за утешение. Но я совершенно не удивлюсь, если окажется, что я каким-то образом родился от кареты – и при этом призрак Павла.
– Мой бедный призрачек, – вздохнула Юка. – Как тебе тяжело… Понимаю.
– Ничего, – сказал я. – Пусть хоть кто-то из нас двоих будет настоящим.
Юка вдруг взяла меня за руку.
– Что это?
По коридору к нам бежали вооруженные люди. Это была моя охрана – но выглядели стражники странно, словно им пришлось одеваться в спешке: на некоторых вместо мундиров были домашние тряпки.
– Ваше Безличество! – кричал офицер в бархатном берете, размахивая шпагой. – Вы живы! Какое счастье!
– Иди к себе, – велел я Юке. – Быстро.
Повернувшись к офицеру, я спросил:
– А разве я должен быть мертв?
– Увы, – сказал офицер, – мы только что так решили… На террасе обнаружили ваш труп.
Это было слишком. Хотя, подумал я без всякой иронии, если я призрак, именно такого и следует ожидать.
– Кто обнаружил?
– Горничная.
– Идем-ка посмотрим, – сказал я.
– Но это может быть опасно!
– Чего бояться, если я уже мертв?
– На вас могут напасть еще раз!
– Вот вы меня и защитите, – сказал я. – Ведь вы не трусите?
– Нет, – ответил офицер.
Одна его щека была недобрита – а в глазах читалась веселая готовность умереть. Я вспомнил про музыку, игравшую в часовне Кижа, и подумал, что был, наверное, не до конца прав в своем пессимизме.
– Тогда вперед…
На террасе перед спальней действительно лежал мой труп – я и сам подумал именно это.
На мертвеце был оранжевый халат – точно такой же, как тот, что я ношу дома. На лице – черная маска, неотличимая от моей. А рядом с его головой лежала треуголка с золотым позументом, очень похожая на шляпу
Спина бедняги была рассечена ударом такой силы, что видны были сахарно белые ребра и кости позвоночника. Крови для подобной раны вытекло на удивление мало.
Терраса быстро заполнялась народом – появились врачи, потом бледная донна Александрина. Последним пришел Галилео – он посмотрел сумасшедшими глазами сначала на труп, затем на меня.
– Кто это сделал? – спросил он, обводя глазами толпу придворных.
Донна Александрина сделала шажок вперед.
– Ты хорошо знаешь.
– Нет, – сказал Галилео, – я имею в виду – кто все это придумал?
– Я, – ответила Александрина.
– А кто был двойником?
– Один из фашистов.
– Как он здесь оказался? – спросил я.
– До Saint Rapport осталось всего несколько дней, – ответила Александрина, – и мы установили тайное дежурство. В тех местах, где ты часто бываешь, ходили оба фашиста, одетые так же, как ты…
– Как его звали?
– Я не знаю, – ответила Александрина. – Я подбирала их по росту. Они из той секты Желтого Флага, где монахи отказываются от личных имен. Боюсь, мы теперь никогда не узнаем, как его звали.
– Я же послал их в отпуск, – растеряно сказал я.
– Если б они тебя послушали, – ответила донна Александрина, – на этом месте лежал бы ты.
– Кто еще об этом знал? – спросил Галилео.
Донна Александрина поглядела на него исподлобья.
– Никто, – ответила она. – Только они и я. И еще, конечно, Ангелы. Которые меня и надоумили.
Галилео наклонился к низенькой Александрине и поцеловал ее в лоб – прежде, чем та сообразила, что происходит.
– Наглый придурок, – пробормотала она, отпихнув Галилео.
Тот ни капли не обиделся.
– Ты нас спасла, Александрина, – сказал он. – Теперь Фехтовальщик не успеет.
– Почему? – спросил я.
– Чтобы подготовиться к атаке, ему нужно время. Так, во всяком случае, было раньше. Простите меня, друзья… Я, наверно, выгляжу дико – в эту минуту скорби я не могу скрыть радость. Я удаляюсь, господа, удаляюсь…
VII
За день до Saint Rapport на террасе появился Ангел Воды. Я увидел его утром, когда вышел из спальни (помню, что у меня было особенно хорошее светлое настроение, вынесенное из забытого сна). Ангел стоял недалеко от вазы с белыми цветами, отмечавшей место, где умер бедный фашист.
Это была статуя из часовни. Отлитый из серебра Ангел был отполирован так гладко, что при ярком свете казался сделанным из ртути. Серебряных ступенек под его ногами было только три – но он все равно шагал через одну, держа молитвенно сложенные руки перед грудью и глядя вверх с таким почтением, словно там стоял сам Господь Франц-Антон.