Железная Дева
Шрифт:
Помню, как тараканы резко пропали, и я вперилась в небо. Звёзды стали ярче, и их так много, что глаза режет от света надо мной. Там толпятся человеческие силуэты, и приближается огромное пятно, похожее на Солнце. То будто решило спуститься лично, чтоб вернуть почести, что я когда-то дарила самой любимой во всей вселенной звезде. Но это были прожектора транспорта перевозчика с гербом Медиков. Меня заберут и будут лечить, не зная, что я как никогда была готова сделать последний вдох и со спокойной совестью умереть…
Знакомые голоса беспрестанно бурчали рядом, но слов не разобрать из-за писка, от чего томительное ощущение одиночества вгрызалось в сердце. Или же это побочные эффекты стимуляторов. Я тосковала по забвению, еле держащаяся за жизнь. А тело моё такое лёгкое, невесомое. Ткни пальцем, и пробьёшь насквозь. Попросила бы это сделать, проверить, действительно ли я ещё существую, но опухшие губы прилипли к друг другу, и тонкая плёнка засохшей слюны хрустит под носом. Уверена, они смотрят на меня, думая, что Генерал Пира никогда не была так слаба, так уязвима. Дыхни, и она развалится на части. Там и нашивку можно содрать, а перекорёженное тело выбросить за борт. Никто не узнает, никто меня не найдёт, и я срастусь с почвой Венеры в бесконечном экстазе войны и любви…
Грохот лопастей стих и снова появился. Всё те же обсуждения без смысла, надоевшие тембры и лязг металла. Он повсюду здесь, на этой планете, куда человечество никогда не должно было прилетать. Зачем это всё? К чему? Мы уничтожили Землю, мы отдали Марс, теперь пытающиеся компенсировать промахи захватом Венеры. Бедная планета приняла на свою кожу слишком много, и я ненавижу себя за то, что позволяю топтаться по ней…
Мои веки болят, моргание превращается в наказание. Глаза горят, ощущаю сердцебиение в лопнувших капиллярах. Эти люди держат меня живой насильно, не зная, насколько это больно. Проводят свои обряды, думая, что это помогает. Они бы разрыдались, узнав, насколько тщетны их попытки, и как сильно я плевать хотела на решение позволить мне протянуть ещё Отсчёт. Наглое вторжение в мою историю. Эгоистичные твари, я никогда не прощу…
В иллюминаторах горы, перед ними — пустыни без единого деревца. Голубоватая почва блестит от местных пород, всё больше похожая на небо. Две стороны сливаются воедино, находя конец в моей уставшей голове. Я прекрасно чувствую, как мозг взрывается от физической боли, и если дотяну до Города, но это будет моя заслуга. Только я решаю, сколько выдержу и буду ли дальше выполнять свои обязанности перед всем родом людским. Да, только я вправе так поступать, только я…
Шли часы, и транспорт замедлялся, приближался к земле. В окнах мелькнула Крышка Города, углы её блестят от внутренних прожекторов. Я снова здесь, и как бы мне ни хотелось возвращаться, судьба решила за меня, издеваясь одним своим названием. Судьба — для неудачников, и как же горько, что я примкнула к их рядам, неспособная визор опустить самой себе. Он пахнет моей кровью и моим поражением. Нет более отвратного смрада, чем этот. Элис, умоляю, сними его с меня…
Лопасти затихли, и воздух словно загустел. Тут он совершенно другой, не такой, как в полях битвы. Он наполнен унынием, слабостью, от которой я когда-то бежала со всех ног, думая, что ускользаю от эпицентра своих страхов. Как же было трудно осознать, что всегда таскала его в себе, неспособная родить или избавиться, как от ненужного дитя. Ребёнок порока, ребёнок ужаса, ненужный и своим родителям. Мне стыдно, бесконечно стыдно, что я неспособна сама встать. Простите…
Крепкие руки нежно подхватили меня и вынесли наружу. Город встретил абсолютной тишиной, и одинокая лёгкая нота, бесконечно тянущаяся из головы, звучит в глубине сбивчивых мыслей. Меня несут к клинике, безвольно болтающую конечностями по пути. Они будут меня лечить? Постараются вернуть в строй? Я сама не могу придумать себе ценности, чтоб оправдать собственное существование, а они думают, что я достойна спасения. Наивные, такие милые и добрые, я их не заслужила. Ни одного из них…
К докторам, к их таблеткам и уколам. К жидкости жизни и нескончаемой коме чувств. Ремни на руках, трубки и сканеры состояния. Бутафория, ненастоящее всё, что можно представить. Они будут лгать, чтобы я выжила, чтобы убежала подальше от смерти, но единожды затронутая забвением, я никогда не стану полностью живой. Им не понять, они и не хотят. Они не были мной, никогда не станут мной, никогда не наденут мой костюм и не узнают, каково это быть в моём теле, каково это думать и чувствовать, как я. Для них главное, чтоб однажды в начале нового Отсчёта я открыла глаза и поднялась с койки. Остальное никого не интересует, и от этого тошно…
Кажется, меня нёс Крин. Силуэт Бриса тоже маячил рядом. Сёстры что-то опять напевали, словно провожали своего Генерала в последний путь. А я ещё здесь, будто всем назло. Дышу, сильно хрипя на каждом вдохе. И пусть они физически рядом, но я всё равно одинока. Сама к этому пришла или такое стечение обстоятельств, кто знает? Но теперь справляться придётся исключительно мне, ведь на кону одна моя жизнь и ничья больше. Хочу ли этого, смогу ли? Пусть решает Венера. Я закрыла глаза и позволила им вынуть меня из костюма под общие вскрики и ругань. Кожа, ощутившая открытый воздух, накрылась новой волной боли. Я стиснула зубы и наконец провалилась во тьму, которую раньше не признавала…
Глава 6
Это как длинная череда снов за секунду до того, как проснёшься. Бесконечный цикл бреда на пороге полной разрухи разума и пробуждения. Я скакала по крупицам памяти и фантазии, совершенно не отделяя одно от другого. И зацепиться не за что, всё эфемерно, но практически осязаемо. Оно прикасается к тебе, пока ты сама не можешь ощутить ровным счётом ничего. Мозг обманывает, он постоянно этим занят, и в этот раз он получил настоящий карт-бланш.
Не могу говорить точно, хотя общие признаки есть. Меня поместили в капсулу заживления, и сколько уже в ней нахожусь — неизвестно. Вряд ли очень долго, но судя по тянущим и режущим болям я тут не первый день. Очнулась, буквально ощущая, как кости срастаются, скрипят внутри меня. Сухожилия тянутся, расслабляются и стонут, прося пощады. Меня приведут в полный порядок, а пока лицом одним могу воспринимать этот мир, ведь голова и торчит из капсулы, превращая меня в недвижимый памятник, насмешливый бюст.
Трубки чесались в носу, рту, в заднице и вагине. Все дырки заняты, все соединены в общую цепь, которую на время вынули из тела, чтоб было проще следить за восстановлением. Сердце оставили внутри, и не знаю, рада этому или нет. Холод постоянно в груди, и слабость в шее. Глаза разомкнуть не могу, да они и возможно закрыты шлемом на половину черепа. Всё это в любом случае может оказаться продолжением болезненного, мучительного сна, из которого я своими силами точно не выкарабкаюсь. Тут и звуков нет, что дополнительно внушает мысль — забвение выглядит именно так. Запахи пропали, картинки вместе с ними, и разум мечется из стороны в сторону, желая найти хотя бы скромного собеседника. Только бы кто-нибудь услышал, и даже Элис пропала. Возможно, её вынули из меня, и теперь как никогда я погружена в молчание. Одиноко до смерти.