Железная Дева
Шрифт:
Всё это было забавным, пока не превратилось в реальность. Настал тот самый момент, когда целая коллегия врачей и медицинских инженеров решили вынуть меня из капсулы. В голове играл гимн Бирюзовой армии, пусть и в реальности всё было тише некуда. Писк в ушах да скрежет застоявшихся суставов. Дверца капсулы открылась, выпустив не самые приятные запахи и тонну пара. Он был голубоватым, прямо в цвет планеты, и жидкость в трубках светилась тёмно-синим, почти фиолетовым.
Из меня вытянули трубки, и щекотливое ощущение, дразня, проскочило по коже. Я была в отличном настроении, пока не увидела своё отражение. Знаю, что зеркалам совершенно необязательно находиться
Меня держали на весу два санитара, пока я пялилась на девушку в зеркале. Слёз нет, чтоб оплакивать былую силу и мощь в каждом мышечном волокне. Как никогда глубоко погрузилась в мечты о том, чтоб всё-таки считаться погибшей, чтобы никто не видел, во что я превратилась.
— Генерал Пира, вам предстоит курс капельниц. По прогнозам, за два Отсчёта мы поставим вас на ноги. Предварительно только после этого срока сможем отпустить вас на самостоятельную прогулку. — Сначала как с ребёнком, а теперь общаются словно со старухой. Немощной, неспособной и передвигаться без сторонней помощи. Всё это недалеко было от правды, однако в столь измученном теле остались капли гордости, и никому не позволю относиться ко мне как к ведру с мясом. Сама поднимусь с постели и выйду отсюда, и вряд ли они увидят меня снова. Ну уж нет. Слишком много времени потрачено, и не имею права разбрасываться им так безалаберно.
Они одели меня в больничный халат, сквозь который просвечивала моя отощавшая задница, и провели через коридоры. Они пустовали, и было не так стыдно, как могло оказаться в принципе. Санитары проводили в огромное помещение, в середине которого под мощным прожектором находилось с виду удобное сидение. Меня как невесомую поместили в него и подсоединили к новому набору трубок.
— Вам проведут ускоренный курс витаминов и восстанавливающих жидкостей. Не переживайте, процедура абсолютно безболезненна, только необходимо выдержать несколько часов без движения. Удачи вам.
С этим глупым докладом они все покинули меня, в том числе вездесущие санитары. Куда ни плюнь, там санитар. Стоит и смотрит, как ты силишься сама посрать без чужой помощи, еле удерживаясь на месте от головокружения. Тьма вокруг сгустилась, но приятное жужжание окутало меня. По трубкам начали спускаться разноцветные жидкости, и с первым их попаданием в мою кровь всё стало каким-то простым. Боль отступила так далеко, что не докричишься. Странная, слегка натужная улыбка растянула лицо, и стало немного страшно. Глаза закрывались, веки словно тараканы, такие тяжёлые, и пытаются спрятать от меня Солнце. А ведь вот оно, прямо над моей головой. Руку протяни да погладь. Не бойся, не обожжёшься…
Они вернулись. Явно не веря своим глазам, обступили моё кресло, постоянно перешёптываясь. В голове такая каша, будто снова провалялась в капсуле десяток другой Отсчётов, и всё же внутренние ощущения иные. Я покрутила головой и сама изумилась до бесконечности, когда вместо того дряблого отражения под халатом было моё прежнее тело. Да, всё в синяках и тех же швах. Некоторые из них порвались, и свежая кровь хлынула наружу, но это мелочи. Я подняла взгляд, понимая вот что — никто и никогда не использовал эту штуку до меня. Явно на мне поставили эксперимент, и он оказался удачным.
— Генерал Пира, как вы себя чувствуете?
Не вижу источник голоса, но он приятный. Почти такой же бархатный и глубокий, как у Бриса. Интересно, как они там?
— Намного лучше.
Я включила маленькую провокацию. Отлично зная, что они ждут вопрос — что со мной сделали? — я потупила взгляд, принявшись елозить глазами по вернувшим силу рукам. И кожу словно трогаю впервые. Она налита энергией, светится изнутри всеми теми цветами, что в меня влили. Теперь я будто могу себя поставить в один ряд с тем гигантом тараканом. Мы — самые сильные представители своего вида, и своему я это непременно докажу в ближайшее время…
Меня вырвало так обильно, что массы не успели полностью выйти, частично вернувшись в желудок. Я закашлялась, глоток попал не в то горло, и новая порция полетела на пол. Красная, густая, с прожилками. Вкус железа, и зубы гудят, еле удерживающиеся на месте от такого мощного прорыва изнутри.
Затем вырвало в очередной раз. Врачи сделали шаг назад, в то время как блядские санитары окружили в плотное кольцо, и мерзкие запахи сделали только хуже. Я блевала так неистово, что брызги летели во все стороны. Один из санитаров был по локоть в моих желудочных испражнениях, но не жаловался. На его лице скорее была злость, нежели отвращение. И даже после подобного — никакого уважения к тем, кто лишён эмоций так же, как и Сарсуры. Если б не бесконечные сокращения в животе, я б всех растолкала и сбежала отсюда прямо сейчас. Ненавижу. И посмотреть не могу на своих истязателей, боясь там увидеть знакомые черты.
— Что вы со мной сделали?
— Генерал Пира, прошу вас…
— Что вы сделали?!
Голоса уже не такие уверенные, а грохот моих криков превратился в эхо и вернулся ударом по затылку. Не узнаю себя ни в коем разе, больший ужас и представить нельзя. Они забрали меня у меня же самой. Это нечестно…
По трубкам поступило что-то ещё. Прозрачное, блестит в свете надоедливого прожектора сверху. Чуть пробралось в кровь, и глубокая дрёма поглотила последние слова. Они так и не успели соскочить с языка, я снова провалилась неизвестно куда, телом находясь в ненавистной больнице…
***
Как и обещали, они продержали меня два Отсчёта на постоянной промывке моей крови неизвестными препаратами. Может, если б меня тогда так не выворачивало, то узнала бы, чем меня напичкали, а теперь эту комнату никто не посещает, и я просто на интуиции предполагаю, что скоро отпустят на обещанную прогулку по Городу. Сложно сказать, хочу ли именно туда, но размять тело желаю бесконечно сильно. Дверь передо мной открыта, сквозь щель вижу снующие туда-сюда белые халаты. Сплошное белёсое полотно и запах спирта. Он всегда такой, столь знакомый, бросающий в самые жестокие воспоминания. От него не могла скрыться и дома когда-то.
Я старалась не слушать их, когда скучные объяснения, предписанные правилами, стали неотъемлемой частью моего положения. Ничего важного. Что было в трубках — тайна, и знать её — значит поставить под удар весь ход войны. Я чуть вслух не рассмеялась. Неужели они думают, что тараканы способны выкрасть наши разработки? Ну или они просто морочат голову, недавно отошедшую от затянувшегося сна. Плевать. Я при сильной слабости попросилась в Город, и мне позволили даже после недавнего блевотного перформанса.