Железная леди
Шрифт:
– Он выглядит таким древним, – пробормотала она, вертя его в руках. – В конце концов, он пережил войну. Если вы считаете, что такая вещь подойдет…
– Прекрасно подойдет! – Ирен прижала расплющенную старую сумку к груди. – Вы не представляете, в каком мы восторге, что она нам досталась. Именно… такая сумка нам и нужна. Осмелюсь заявить, что теперь вам с мужем нечего опасаться благодаря вашей доброте. Небо всегда помогает тем, кто помогает другим.
На лице миссис Уотсон отразилось неожиданное волнение.
– Как странно, что вы упомянули об опасениях. Я на самом деле беспокоилась. У нас в доме недавно случилось… происшествие. Но я рада помочь церкви Сент-Этелвед-зе-Болдс-он-зе-Мэр. Вы уверены, что денежное пожертвование?..
– Нет-нет, – твердо произнесла я. – Брать деньги – это попрошайничество.
– Кто тащит деньги – похищает тлен, – бесстыдно процитировала «Отелло» Ирен и несколько бессвязно добавила на выходе: – А если он – или она – добровольно отдает старую вещь, то заслуживает самой прекрасной репутации.
Мы снова стояли на крыльце. Миссис Уотсон нерешительно замерла в дверях; она выглядела озадаченной и даже слегка взволнованной. Возможно, ее беспокоил недавний инцидент с коброй.
– В Библии упоминается примета, – произнесла Ирен, неожиданно переходя на серьезный тон. – Если найдешь у себя на пороге мертвую змею, значит, тебя и твоих близких оберегает могущественный защитник.
– Правда? – Лицо пораженной миссис Уотсон стало еще бледнее. – Как странно, что вы так говорите. – Неожиданная улыбка озарила ее поблекшие черты: – Правда, у моего мужа действительно есть благодетель с самым мощным умом во всем Лондоне.
– Без сомнения, Святое Писание подразумевало другого, невидимого союзника, миссис Уотсон, – заметила Ирен, – но честной душе не помешает лишний ангел-хранитель.
Глава двадцать восьмая
Последнее дело Шерлока Холмса
Следующий вечер Ирен провела в размышлениях.
Процесс она обставила с размахом Сары Бернар, выступающей на сцене. После обеда подруга первым делом облачилась в облегающий темно-красный бархатный наряд покроя «принцесс». Домашнее платье из тафты цвета гелиотропа спускалось сзади от лопаток широким шлейфом, а спереди по подолу было оторочено белоснежным горностаем.
Такая одежда идеально подходила для задумчивого расхаживания по комнате, чем примадонна и занялась, затмевая декоративный фон гостиничного номера своим блистательным присутствием на авансцене. Заметьте, я не утверждаю, что это представление было спланировано, просто Ирен по своей природе нуждалась в помпезных декорациях, чтобы ее ум мог задействовать самые потайные и творческие уголки души.
Естественно, во время подобных упражнений она курила, но нерегулярно, позволяя сигарете в перламутровом мундштуке с золотой отделкой незаметно тлеть в блюдечке, пока верхушку не венчала бледная горка пепла наподобие напудренного парика французских дам восемнадцатого века.
Через мгновение Ирен неожиданно хватала мундштук и ускоряла шаги, хмуря брови в предельной концентрации мысли. Она быстро затягивалась через изящный мундштук, пока сигарета не обгорала до янтарно-красного кончика. А венок из дыма бесконечно парил вокруг нее, будто тончайшая вуаль в стиле «иллюзия».
Наконец подруга остановилась и резко повернулась, так что шлейф цвета гелиотропа крутанулся вихрем, обвив грациозной спиралью ее ноги.
– Без сомнения, вам всем интересно знать, что я сегодня делала, – обратилась она к собравшимся.
Мы ждали с вниманием; джентльмены при этом мусолили послеобеденные сигары, запах которых напоминал мне горелую мешковину. Я очень страдала в этой курящей компании, но продолжала вышивать носовой платок. Своим прежним платком я пыталась вытереть лицо настоящего уличного воришки всего четыре дня назад, и он пришел в совершенную негодность.
– Мы можем предположить, что ты последовала нашему с Квентином примеру и посетила лондонские магазины? – произнес Годфри.
Я бросила взгляд на Квентина, который, как и Годфри, блистал в вечернем костюме, что и подразумевает интерьер любого хорошего отеля. Я не стала спрашивать, откуда взялись деньги на преображение Квентина, подозревая, что это был неафишируемый, но щедрый акт благотворительности одного из моих друзей, которой я частенько пользовалась в прошлом.
Ирен вздохнула:
– Боюсь, пока нет. Я бы не возражала против столь интересного занятия, ведь в Лондоне мне редко представляется возможность походить по магазинам. Нет, мои дела гораздо более прозаичны. Я была в Уокинге.
– Опять? Но зачем? – воскликнула я. – Не слишком ли идиллическое место для такой личности, как ты, с твоей склонностью раскрывать преступления?
Ирен улыбнулась в мою сторону:
– Любители преступлений не страдают снобизмом, им подходит любой адрес: они могут обитать как за поросшим мхом фасадом пасторского дома, так и в пабе Уайтчапела. Вероятно, ты слышала о викарии-отравителе из Танбридж-Уэллса.
– Нет, не слышала. Думаю, ты все придумала.
– Я? Придумала? Боже сохрани, Нелл.
– Бог и пытается тебя хранить, но ты ничего не хочешь слушать.
– Продолжайте, Ирен, – попросил Квентин. – Мне не терпится услышать, что привлекательного вы нашли в Уокинге, хотя любое место, которое вы почтите своим присутствием, не может не быть неотразимым.
Ирен от души рассмеялась:
– Как наряд влияет на мужчину! Наденьте на отчаянного изгнанника белый галстук и костюм, и комплименты из него так и хлынут.
Квентин подергал свои отрастающие усы и скромно улыбнулся. Он казался совсем незнакомым в одежде цивилизованного джентльмена. Я с удивлением поняла, что в глубине души мне не хватает его прежнего дикого экзотического вида.
Ирен оставила мундштук в пепельнице, из которой поползли кверху ленточки дыма. Она скрестила руки и оглядела нас с тем сдерживаемым возбуждением, которое обычно предшествовало откровениям.
– Я поехала в Уокинг, потому что именно там живет молодой джентльмен, с делом которого недавно пытался разобраться Шерлок Холмс. Брайарбре – это весьма впечатляющий дом с обширным имением, где обитают мистер Перси Фелпс и его невеста мисс Энни Харрисон. Мистер Фелпс болеет, у него нервное истощение, но я очень приятно провела время за чаем с мисс Харрисон.