Железная звезда
Шрифт:
Всю эту незабываемую пятницу я ломал голову, как разлучиться с прелестной Селеной во время часа коктейлей, который она, естественно, захочет провести со мной. И в конце концов нашел простое решение.
— В семь минут седьмого, когда я буду в Небесном зале,— сказал я консьержу,— пришлите посыльного с сообщением, что срочно требуется мое присутствие в компьютерном зале, где установлена межконтинентальная связь. По чрезвычайно неотложному делу. Понятно?
— Мы можем установить панель коммутации и в Небесном зале,— ответил консьерж.
Я решительно покачал головой.
— Сделайте, как я сказал. Пожалуйста.
И я перекачал на счет консьержа пять фунтов чаевых. Он улыбнулся.
В семь минут
— Межконтинентальный вызов, мистер Кеворкян,— заявил робот.— Срочно. Лично. В компьютерном зале.
— Прошу прощения, дорогая,— сказал я Селене.— Мне очень жаль, но я должен идти. Срочное дело. Всего пять минут.
— Дорогой, нет! — Она нежно сжала мою руку,— Вызов подождет. У нас же сейчас юбилей. Сорок восемь часов с тех пор, как мы встретились.
Я мягко высвободил руку и продемонстрировал ей усыпанные драгоценностями часы.
— Еще нет! Еще нет! Мы встретились в среду в половине седьмого. К этому времени я вернусь, и мы отпразднуем.— Я поцеловал ее в изящный носик.— Смотри, не улыбайся незнакомцам в мое отсутствие.
И я выбежал вслед за роботом.
Но пошел вовсе не в компьютерный зал, а в вестибюль, где купил «Гералд трибьюн» и заперся в кабинке мужского туалета. По расписанию предстоял контакт с (сейчас -п) из среды, который не подозревал, какое чудесное приключение ждет его вечером. Я прочел цены на бумаги, двадцать позиций, от «Аризонской агрохимической» до «Западной офшорной». Переключился и взглянул на часы. Теперь (сейчас -п) закрывает семь длинных позиций и осуществляет срочную продажу «Британской телевещательной». Я нынешний попытался установить контакт с (сейчас +п) из вечера воскресенья. Никакой реакции. Вообще ничего.
Теперь я потерял контакт и с (сейчас -п). Что и следовало ожидать, поскольку именно в этот момент в среду я впервые оказался рядом с Селеной, обладающей способностью гасить пси-поле. Я терпеливо ждал. Вскоре (Селена -п) должна отправиться в туалет, и тогда контакт восстановится.
(Сейчас -п) говорит:
— Спокойно. Что тебе известно такого, о чем следует знать мне?
— Мы влюбились,— отвечаю я.
Остальная часть разговора повторяется один к одному. Чему быть, того не миновать. Я рассказываю о предполагаемом воздействии амулета Селены. Следует ли мне поторопиться, опасаясь, что контакт разорвется? Совершенно ни к чему. Беседа протекает, как и в прошлый раз, до того момента, когда я говорю:
— Мне кажется, я знаю, как она это делает. Существует...
Опускается стена молчания. (Селена -п) вернулась к столику (сейчас -п). Следовательно, я (сейчас) могу вернуться к столику Селены (сейчас). Я спешу в Небесный зал. Селена с хмурым видом сидит одна, потягивает вино. При моем приближении ее лицо озаряется.
— Видишь? — восклицаю я.— Успел вовремя. Наш счастливый юбилей, дорогая. Счастливый, бесконечно счастливый!
Проснувшись утром в субботу, мы решили поселиться в одном номере. Пока Селена принимала душ, я спустился в фойе, чтобы организовать еще одну передачу. Конечно, я мог организовать что угодно по телефону, не вылезая из постели, но предпочел сделать это лично, в отсутствие Селены. Сами понимаете почему.
В фойе я связался с (сейчас +п) из понедельника, 12 октября.
— Дело определенно в амулете,— сказал он,— Не знаю, как именно он работает, но, совершенно очевидно, это какое-то механическое устройство для подавления пси-поля. Бог знает, зачем она носит его, но если мне удастся сделать так, что она его лишится, с нами все будет в порядке. Определенно дело в амулете. Передай это дальше.
Эти слова напомнили мне о кратковременном контакте, который произошел в четверг, когда мы с Селеной вышли из наркокабачка. Я понял, что должен передать еще одно сообщение тому, кто теперь стал (сейчас -п).
Позже субботним днем я связался с (сейчас -п) всего
— Все дело в амулете,— сказал я.— Я получил это сообщение от...
И снова возникло ощущение полного одиночества.
Начиная с понедельника 12 октября на протяжении недели я вообще не получал никакой опережающей информации о изменениях на рынке ценных бумаг. Ни разу за последние пять лет я не был до такой степени отрезан от информации. Мимолетные контакты с (сейчас -п) и (сейчас +п) практически ничего не давали. Мы успевали сказать предложение-другое, обменивались несколькими торопливыми словами — и все. Конечно, каждый день случались моменты, когда я не находился в непосредственной близости от прекрасной Селены и, следовательно, мог принять сообщение. Хотя и я, и она были поглощены нашей взаимной страстью, мне удавалось время от времени оказаться за пределами двадцатифутового радиуса действия ее амулета. Беда в том, что моя возможность отправлять сообщения не всегда совпадала с возможностями (сейчас -п) и (сейчас +п) принять их. Мы оставались в связке с шагом в 48 часов, и, чтобы изменить этот шаг, требовались огромная дисциплинированность и весьма тщательная координация. Вот их-то обеспечить на данном отрезке времени мы и не могли. Ведь д ля любого контакта между нами требовалось, чтобы все мы в один и тот же момент находились на значительном удалении от Селены.
Я испытывал острое сожаление по этому поводу. И тем не менее общество Селены меня утешало. Дни и ночи приносили нам лишь радость и удовольствие, а когда уже совсем одолевала усталость, мы на пару часов проваливались в глубокий сон, приходили в себя, и все начиналось сначала. Я достиг пределов экстаза и верил, что она тоже.
Лишенный своего уникального преимущества, я на протяжении этой недели все же играл на рынке. Отчасти потому, что необходимость делать это превратилась в навязчивую идею. А отчасти по настоянию Селены.
— Тебе не стоит из-за меня забрасывать свою работу,— мурлыкала она.— Не хочу мешать тебе делать деньги.
Деньги. Я обнаружил, что они зачаровывали ее почти также сильно, как меня. Еще одно доказательство нашей общности. Она и сама много знала о рынке и в качестве восторженной зрительницы каждый день наблюдала за тем, как я перетасовываю свой портфель акций.
В понедельник рынок был закрыт: День Колумба. Во вторник, действуя на ощупь, во мраке — тошнотворное ощущение,— я продал «Аризонскую агрохимическую», «Объединенную Луну», «Восточную энергетическую компанию», «Западную офшорную» и сделал капиталовложения в «Меккано лизинг» и «Голографическое сканирование». К моей досаде, «Трибьюн» за среду принесла новости о том, что «Объединенная Луна» получила коммерческую концессию Коперника и в последний час торгов во вторник подскочила на 9 3/4 пункта. «Меккано лизинг», правда, дала отпор попытке захвата со стороны «Робомейшн» и поднялась на 4 1/2 пункта с тех пор, как я купил ее. Я поспешно связался со своим брокером и продал «Меккано», чье падение продолжилось и утром. Мои убытки составили 125 000 долларов плюс еще 250 000 долларов, которых я лишился, поторопившись продать «Объединенную Луну». После закрытия рынка в среду директора «Меккано лизинг» неожиданно объявили о процессе раздела корпорации пять за два и О специальных дивидендах один к десяти применительно к наиболее обесценившимся ценным бумагам. В результате «Меккано» восстановила все потерянное за вторник-среду и даже прибавила 5 пунктов.