Железная звезда
Шрифт:
Лист провел поводьями по лбу и приготовился погрузиться в транс — общения с животными при бодрствующем разуме не получится. Перед этим он осмотрелся: вдруг Незримый вновь даст о себе знать. Нет, никого.
Отлично.
Лист закрыл глаза и представил ход, узкий и темный, уходящий под землю.
Направился к нему.
Задержался на миг.
И вошел.
Он плыл, плыл, увлекаемый теплыми спокойными потоками, медленно кружил по уходящей вниз спирали, как сухой листок на легком ветерке. Мимо скользили стены, вогнутые, кристально прозрачные, светящиеся изнутри. Чем глубже он опускался, тем ярче становилось это свечение. Мерцающие алые и голубые цветы, хрупкие, как стекло, один за другим прорастали из трещин.
Он все погружался и погружался, ничего не касаясь. Ниже, ниже...
Его замедленное падение окончилось в круглом помещении с гладкими стенами. Лист
Его дух полетел к ним, опутал их, вобрал в себя. Лист ощущал сознание каждой кобылы, чувствовал быструю смену их эмоций, хоровод разных образов, страхи. Каждая лошадь по-своему воспринимала дождь, пауков и размытую дорогу. Тревога и страх, ярость и подавленность, возбуждение и оцепенение...
Лист передал им свою силу. Сбил их в одну команду. Ну же, соберитесь, везите нас вперед. Вот дорога, мы должны ехать!
Кобылы начали расшевеливаться.
Они хорошо отреагировали на его мысленное прикосновение. Лист был уверен, что как возница он им нравится больше, чем Тень и Жало: Жало слишком нервный, а Тень слишком мягкая. Лист держал их всех вместе, с легкостью направлял упряжку, а кобылам как раз и надо чувствовать, что ими управляют. Да, они были умны, каждая из них обладала индивидуальностью, имела цели и идеалы. Но они оставались тягловой силой, и Лист никогда об этом не забывал, да и кобылы тоже.
Ну, давайте. Вперед.
Дорога была ужасной. Лошади с трудом продвигались по ней, чавкая копытами по грязи. Лист воспринимал их жалобы: «Нам холодно, мы промокли, нам скучно». Он послал лошадям мыслеобраз крыльев, чтобы им стало легче. Желая успокоить их, он представил, как они скачут легкой рысью по сухой дороге солнечным теплым днем. Передал им образы зеленых холмов и желтых цветов, вообразил трепетание крыльев колибри и жужжание пчел. Он преподнес лошадям ласковое лето, и они успокоились, подняли головы, расправили свои выдуманные крылья и воспрянули духом. Теперь они ничего не имели против того, чтобы тянуть фургон. Роторы радостно гудели, и воздушный дворец продолжал скользить над землей.
Находясь в глубоком трансе, Лист не мог видеть дорогу, но и не нуждался в этом: дорогу видели лошади и посылали ему свои образы. Это были переменчивые, нечеткие картинки окружающего, преломленные их особенным зрением и искаженные при передаче мыслеобразов — шесть картинок одновременно от каждой из кобыл. Он видел дорогу, обсаженную белыми березами. Березы качались от сильного ветра. Видел он и другую картинку — глинистая полоса рассекала лес, и чистый белый снег лежал на ветвях могучих сосен. Еще одна дорога была настоящим чудом — при каждом ударе копыт на ней вырастали все новые и новые ярко-красные маки. Возле нее делали стойку на голове голубые рыбы с мясистыми плавниками. Пузатые торговцы из племени Пальцев расстилали свежевыстиранные яркие скатерти на зеленых обочинах и поедали большеглазых, глядящих с укоризной устриц. Под ногами лошадей метались фигуры в масках. Вот дорога сделала поворот, затем другой, вернулась и самодовольно пересекла сама себя. Лист объединял всю эту ошеломляющую многоцветную круговерть, отделял реальное от выдумки, совмещал образы и усваивал полученные сведения, чтобы ориентироваться самому и управлять лошадьми. Он невозмутимо координировал их движения быстрыми и уверенными мысленными командами, так что каждая кобыла тянула фургон с одинаковой силой. Фургон буквально балансировал на воздушном столбе, и при неожиданном рывке мог угодить в мрачные заросли, обступившие дорогу. Лист посылал мгновенные сообщения по широкому каналу, соединяющему его сознание с сознанием лошадей. «Осторожно там, осторожно! Смотри, там топкое место! Так! Отлично, моя девочка! Внимательней, пауки слева! Хорошо! Да, да, да... так... правильно!» Он мысленно похлопывал их по крутым бокам и в награду придумал им стойло, свежее сено и жеребцов, ждущих в конце пути.
А от них — ведь они любили его, и он знал это — ему достался теплый мыслеобраз дорога, красивой и радостной. Все картинки слились в великолепное в своем совершенстве полотно с величественными рощами крылатых деревьев и широкими лугами, по которым текли прозрачные ручьи. А еще они подарили ему видения из его прошлой жизни, посылая случайные обрывки его же собственного бытия, закопанные в глубине памяти. То, что передавали ему лошади, было просеяно и подправлено их не такими, как у него, чувствами, раскрашено в невероятные цвета, преподнесено в иных формах, но все равно он мог распознать главное
Незаметно его видения стали горькими. В них закрались пауки, дождь и грязь. Помрачневшие образы, всплывающие в сознании, напомнили Листу, что его лишили всего. Теперь, уходя от Зубов, он стал всего лишь возницей, которого нанял грубиян из племени Темного Озера, такой же беглец, как и он, Лист.
Управлять лошадьми стало сложнее. Они словно потеряли уверенность в себе и замедлили ход. Их что-то беспокоило, и мыслеобразы были наполнены тревогой и недовольством. Лист уловил их настроение. Он увидел себя, запряженного в повозку вместе с кошмарами. Венец сидел на месте возницы с ужасным кнутом в руке и на бешеной скорости гнал фургон вперед в поисках союзников, которые помогут ему освободить завоеванные Зубами земли. От Венца нельзя было скрыться. Он возвышался над всем окружающим, как столп застывшего дыма, он все рос и рос, пока не затмил небо. Лист пытался придумать, как вырваться от Венца. Тень бежала рядом, гладя его по щекам, перешептываясь с ним. Лист просил ее развязать упряжь, но она отвечала, что не может, потому что их долг — служить Венцу. Лист повернулся к Жалу, который тоже тянул фургон, и попросил о помощи. Но тут просвистел кнут Венца — и Жало, закашлявшись, рухнул в грязь. Никуда не скрыться! Фургон закачался и накренился. Лошадь, бегущую справа, занесло, она чуть не упала, но сумела удержаться на ногах...
Лист понял, что, должно быть, уже устал. Слишком долго пришлось ему сегодня работать возницей, и напряжение не могло не сказаться.
По-прежнему лил дождь. Лист прорвал пелену иллюзий, вихрем промчался по весенним, летним и осенним пейзажам и увидел синевато-черную воду, льющуюся с неба.
Кроме него, больше некому было вести фургон, так что Лист не мог покинуть место возницы.
Он попытался еще глубже погрузиться в транс, чтобы не потерять контроль над кобылами.
Но что-то было не так. Что-то стучалось в его сознание, призывая пробудиться. Это лошади тормошили его, показывая страшные видения. Одна подсовывала ему картинку, на которой фургон подплывал к стене огня. На другой картинке упряжка приближалась к краю глубокой пропасти. Третья кобыла пугала его огромными глыбами на дороге, четвертая показывала ледяную гору, преграждающую путь, пятая — стаю рычащих волков, шестая — ряд закованных в латы воинов с копьями наготове. Несомненно, что-то случилось. Тревога! Тревога! Тревога! Возможно, фургон приблизился к тому самому мертвому месту на дороге. Неудивительно, что Незримый был где-то рядом.
Лист заставил себя очнуться.
Не было никакой стены огня. Ни воинов, ни волков, вообще ничего из того, что показывали ему кобылы. Только частокол из свежесрубленных деревьев в сотне шагов от фургона, в два раза выше Венца. Острые колья были воткнуты в землю и накрепко связаны лозами. Частокол перекрывал дорогу от края до края. Справа тянулся неприступный колючий кустарник, а слева распахнулся крутой овраг.
Их остановили.
Такое препятствие на общедоступной дороге было немыслимым. Лист заморгал, кашлянул, потер ноющий лоб. Последние видения оставили в его голове мрачный след. Эта деревянная стена тоже казалась видением. Дурным сном. Листу почудилось, что он слышит где-то рядом холодный смешок Незримого. Радовать могло только то, что дождь стихал и вокруг не было пауков. Слабое утешение, но все-таки...
Озадаченный Лист выпустил из рук поводья и стал ждать, что будет дальше.
Вскоре он услышал тяжелую поступь приближающегося Венца.
— Что случилось? — спросил великан, входя в кабину.— Почему стоим?
— Мертвое место.
— Ты о чем?
— Сам посмотри.— Лист устало показал на окно.
Венец перегнулся через него и долгим взглядом уставился на преграду, медленно усваивая увиденное.
— Что это? Стена?
— Стена,— подтвердил Лист.
— Стена на дороге? Никогда не слышал ни о чем подобном!