Железная звезда
Шрифт:
Стать исследователем — это выбрать путь мачо. Ты ходишь по новому миру, нацеленный на победу, ведь любое открытие — это своего рода победа. Как и обыкновенный турист, ты остаешься далек от постижения сути здешней жизни, но не стыдишься этого. Турист, по сути, инертен, он идет туда, куда его ведут, а исследователь действует сам; исследователь намерен докопаться до сути, ухватить ее за хвост, стиснуть обеими руками. Выбрав роль исследователя, ты должен выглядеть самоуверенным типом с кучей денег и кредитных карточек. И извлекать выгоду из своего положения — местных всегда пленяют чужеземцы.
Любопытство твое безмерно — ты беззастенчиво выпытываешь о самом сокровенном, глядя прямо в глаза собеседнику. Взламываешь двери
А как насчет роли проникателя? Она самая трудная, но и стоит того. Итак, в проникатели? Подумай. Ты должен быстро освоиться в новых краях: разобраться в здешних законах, изучить окрестности не хуже старожила, разузнать, где находятся магазины, шоссе и гостиницы, выяснить, что за деньги в ходу и как туг общаются друг с другом. Все эти сведения надо добывать тайком, наблюдая за местной жизнью в одиночку, молча, не привлекая внимания, и никогда не просить ни у кого подсказки. Ты должен стать частью этого мира, и задача тут одна: внушить всем, что ты ему принадлежишь и всегда принадлежал. Куда бы ты ни попал, ты должен помнить, что жизнь текла здесь уже миллионы лет, и будет так же течь — с тобой ли, без тебя... Ты здесь чужой и, чтобы не чувствовать себя инородным телом, должен приспособиться к новому месту.
Конечно, это непросто. У проникателя нет возможности жить спокойно, прикидываясь дурачком. Ты не спросишь: «А сколько стоит проехать на фуникулере?» Не скажешь: «Я оттуда-то, и вот эти деньги, что я с собой захватил: доллары, четвертаки, пятицентовики, пенни — они у вас в ходу?» Ты ни за что не назовешь себя человеком не из этого мира. Если ты не используешь местные идиомы или не так ставишь ударение, то можешь сказать, что вырос за городом,— но не больше! Правда — это твоя вечная тайна, даже когда ты в беде. Особенно — когда ты в беде. Когда тебя припрут к стенке, ты не станешь говорить: «Погодите, я вообще не из этого мира, я просочился из другого места, так что простите-извините-пощадите!» Нет-нет, такое ты не скажешь. Они не поверят, а если и поверят, то это только усугубит твое положение. Коль решил стать проникателем, Кэмерон, то придется постоянно прикидываться здешним. Ты ведь это знаешь. Выбора-то нет.
Да, проникновение чревато опасностями. Они возникнут, как только тебя раскусят, а тебя раскусят в любом случае. Здешние, глубоко уязвленные таким обманом, с яростью набросятся на тебя. Если же повезет, то ты скроешься до того, как они узнают о твоей волнующей маленькой тайне. До того, как найдут разговорник, который ты бросил в комнате пансионата, до того, как наткнутся на вырванные странички из твоего дневника. Они тебя раскусят. В любом случае. Но к тому времени ты надеешься оказаться там, где тебя не настигнут их гнев и обида, где-то далеко-далеко...
Покажу вам для первого примера реакцию Кэмерона на чрезвычайную ситуацию. Можете поставить себя на его место и проверить собственную способность быстро восстанавливать душевное равновесие.
То, что ощутил Кэмерон, было похоже на гибель Вселенной: громовой удар, все чернеет, пустота — и больше вообще ничего. Затем свет возник вновь, он захлестнул Кэмерона, как прилив на небесном берегу. Это был неодолимый поток всепоглощающего сияния...
Кэмерон, застигнутый врасплох, ошеломленный, стоял на высоком голом склоне холма под лучами теплого утреннего солнца. Его дом — доски из красного дерева, венецианское окно, деревянные скульптуры, картины, книги, пластинки, холодильник, бутыли с красным
Кэмерон был поражен. Не то чтобы он не был готов к переменам, но не представлял, что все изменится до такой степени. Как там сказал старик? «Если тебе наскучил этот мир, просто брось его. Освободись от него, оставь позади. Разве тебе это не по силам?»
Конечно, по силам. Вот Кэмерон и освободился. Теперь он в совершенно другом месте. И каким бы оно ни было — это не его дом. Все города и городишки, рассыпавшиеся вокруг залива, исчезли, как будто и не существовали никогда. Прощайте, Сан-Леандро, Сан-Матео, Эль-Церрито, Уолнат-Крик. Перед ним — пологие голые холмы, широкие луга, сухая бурая летняя трава. Лишь кое-где видны следы присутствия человека.
Он начал привыкать к новому месту. В конце концов, он получил именно то, чего больше всего хотел. И хотя перемещение стало основательной встряской, Кэмерон быстро пришел в себя. Он знал, что нормально устроится в новом мире, и уже чувствовал себя его частью. Он начнет изучать эти места и, если они придутся ему по душе, найдет здесь уголок для себя.
Воздух так сладок. Небо безоблачно. А он и в самом деле перенесся в новый мир или остался на месте — только то, что было здесь раньше, исчезло?
Все просто. Он исчез. И все остальное исчезло. Вселенная стала меняться. Нет больше ничего устойчивого. С этой минуты само существование Кэмерона весьма спорно и может измениться в любой момент. Что говорил старик? «Иди куда хочешь. Вообрази мир по душе и иди туда. А если он тебе не по нраву или не нужен — ступай в другое место. Вся Вселенная — бесконечные странствия. Что в ней еще? Ничего, кроме странствий. Только странствия. Вот то, что тебе нужно, друг мой. Новые горизонты, новые миры! Новые!»
Слева раздался звук, похожий на треск сухой ветки под ногой. Кэмерон повернул голову и увидел, что к нему со стороны восходящего солнца приближается всадник. Кажется, он был высок и строен, так же как сам Кэмерон, разве что чуть пошире в плечах. И волосы у него были тоже золотистые, но намного длиннее; они ниспадали на плечи и спускались до груди. Мягкая курчавая пышная борода выглядела неухоженной, но чистой. Широкополая шляпа, штаны из оленьей кожи и легкая темно-желтая кожаная куртка с бахромой. Солнце светило прямо в глаза, и Кэмерон поначалу не смог разглядеть лицо всадника. А чуть позже определил, что оно очень похоже на его собственное: тонкие губы, длинный, с горбинкой нос, ямочка на подбородке, спокойные голубые глаза под густыми бровями. Разумеется. Твое лицо — это мое лицо. Ты и я, я и ты очутились в одном и том же месте в одно и то же время по ту сторону множества миров. Кэмерон не ожидал этой встречи, но сейчас ему казалось, что она была неизбежной.
Они смотрели друг на друга. Ни один не говорил ни слова. Пока они молчали, Кэмерон представил, что может произойти дальше.
Двойник спешится, с удивлением будет рассматривать его, ходить вокруг, всматриваться в лицо, изучать черты, хмуриться, качать головой. Наконец усмехнется и скажет:
— Чтоб мне провалиться! Никогда не знал, что у меня есть брат-близнец. И вот — ты... Я словно смотрю в зеркало.
— Мы не близнецы.
— У нас одинаковое лицо. Все одинаковое! Чуть подрезать волосы — и никто не отличит нас друг от друга. Если мы не близнецы, то кто же?