Железные души
Шрифт:
Единственный, кто мне здесь симпатичен – Борька. Огромный бородач, живущий в своём углу, между двух кактусов. Борька выпивает в день не меньше двух литров растворяшки, выкуривает пару пачек сигарет и никогда не вступает ни в какие споры. Спокойный, как его соседи кактусы. Никто никогда не знает, чем он там занимается. Вроде как отвечает за связь и вообще сеть. Но человек хороший, добродушный.
Может, у него до получки попросить? Нет, бесполезно. Борька на ипотеке.
– Кирилл, а чего это я сегодня твою машину на стоянке не видела?
Это Бэлла.
– Здравствуй, Бэлла.
– Так чего машины-то нет? Угнали что ли?
– Типун вам, девушка, на ваш великий и могучий русский язык, – отвечаю. – Никто её не угонял.
– Ну, допустим, он у меня не совсем русский.
Бэлла кичится, что папа у неё живёт в Израиле, но сама почему-то на историческую родину не спешит. И что ей ответить? Может, просто уткнуться в монитор? Вон, Винда загрузилась. Кстати, почту надо проверить.
– Так где машина, Седловой?
Склонилась надо мной, только что на моник не легла. Делаю угрюмое лицо и начинаю ожесточённо ёрзать мышью.
– Опять что ли Дашка твоя деньги тратить поехала? – с сарказмом предполагает она. – Эх, Седловой, Седловой, ты не дружишь с головой.
– Тоже мне, Ахмадуллина, – бурчу в ответ.
Бэлла картинно хохочет. Потом наклоняется и почти на ухо, но громко, чтобы весь кабинет слышал говорит:
– Верёвки она из тебя вьёт, Кирилл. А ты как слон на верёвочке. Бросал бы ты её. Ведь не урод, можешь нормальную девушку найти.
У меня поднимается пульс. Чувствую, как щёки наливаются кровью, дыхание учащается. Поднимаю красное лицо и с неестественным сарказмом спрашиваю.
– Это тебя что ли?
Бэллка почти на десять лет старше меня, у неё, говорят, сын скоро в школу пойдёт. Правда его никто не видел, но слухи ходят. Примерно раз в месяц она устраивает презентацию. То ли в шутку, то ли всерьёз сватает мне себя.
– А что? – Она гордо вскидывает голову, глядя на меня сверху вниз. – Еврейская жена – не роскошь, а средство передвижения.
Весь кабинет взрывается от хохота. Ну конечно же, все внимательно слушали. Локаторщики. Работы же ни у кого нет.
Бэлла походкой от бедра умудряется проскользнуть между нашими столами. Идёт с гордым видом, как Бентли по Кутузовскому. А что я ей скажу? Что? Сам знаю, что Дашка верёвки вьёт. Так ведь зато под боком. И готовит иногда. Да и знакомиться я не умею. Есть такие мужики, раз-раз… и на матрас. А я так не могу. Начинаю мямлить, пургу какую-то нести. Девчонки только хохочут. А мне сразу стыдно. Пробовал я уже. И сейчас ещё, как вспомню, каким дураком перед ними выглядел, краснею.
Вроде, нервы отпускают. Пульс нормализовался. Смотрю в компьютер. Блин, опять! Пошла перезагрузка. Висит чёрный экран с нерусскими буквами. Такое ощущение, что мы с компом братья. Ну, или он меня чувствует. Который раз
Помяни чёрта на ночь. Открывается дверь и своей фирменной, виляющей, походкой в кабинет вплывает Анжела Олеговна. Узкая чёрная юбка обтягивает бёдра, грудь в чёрном лифчике сквозь белую блузку как на ладони. Да… такие бы, да на ладони…
А вот причёска не совсем в порядке. Пятиминутка, мы понимаем. Входит, оглядывает наполеоновским взглядом кабинет…
– Седловой!
Кажется, даже кактусы возле Борьки вздрогнули.
– Седловой. Отчёт готов? Я тебе десять минут назад в чате писала, чтобы вывел на печать. Ты, кстати, почему в оффлайне был? Опоздал?
Блин. Мне только этого не хватало. Я его же ещё даже в порядок не привёл.
– У меня компьютер завис, Анжела Олеговна. Загрузился, и сразу в перезагрузку.
Монументальный, не меньше четвёрки, бюст нависает над моей головой. Толстая, как гаванская сигара, ручка начинает впечатывать в стол каждую букву.
– Седловой, – тук!
– Я тебе сколько раз повторяла…
Каждый слог удар ручки по столу вбивает в мой мозг. И где она только такую купила? Сломала бы, что ли?
– Тридцатое число, Седловой! Ты и так первый кандидат на вылет. И! Ничего! Не делаешь!!!
Ручка бьёт, как по крышке гроба. Пульс снова пускается в пляс, дыхание ускоряется. Того и гляди из ушей пар повалит. Нога под столом дрожит, не находя себе места. Я непроизвольно тарабаню в такт ручке пальцами. Да что же она ко мне привязалась?
Компьютер в полголоса пискнул, и монитор снова почернел. Через секунду испуганно высунулись первые буквы.
– Вот, – чуть громче системного зуммера пищу я. – Компьютер не в порядке, Анжела Олеговна.
– Я уже много лет Анжела Олеговна. Чтобы через час отчёт лежал у меня на столе.
Ага, много лет. Ей двадцать пять всего. И пошла к своему месту, виляя булками. Щёки раскраснелись, дышит во всю грудь. Может, она от таких вот накачек оргазм получает? Может, это извращение какое вроде садизма? Ну, кого-то там надо палкой по пяткам отлупить, кого-то связать. А она вон, наорала, ЧСВ почесала своё, и готово. И главное, делать отчёты – это вообще-то её работа.
Сердце снова колотит, в глазах двоится. Дрожащими руками достаю Реланорм, судорожно съедаю пару колёс прямо так, без воды. Гадость, но я уже привык. Так, теперь только минуту подождать.
Закрываю глаза, чтобы не видеть расплывающуюся картинку, дышу глубоко. Вроде, прошло. Пульс замедляется. Руки перестают трястись. Можно отмаргивать. Как раз загрузилась операционка. Вон, в уголке, мигает сообщение. Ну да, точно. Отчёт. Чёрт! Когда же я успею?
Отлипаю от монитора только через полтора часа. Спина затекла. Закидываю руки за голову и старательно, до хруста, тянусь. Ох. Ну, ничего. Ещё полчасика и доделаю.