Железный Человек. Уничтожение
Шрифт:
* * *
ПО ШТАБ-КВАРТИРЕ ЩИТа бродил Призрак, но никто об этом не знал.
Как Призрак и говорил Нефарии, он без проблем обошел грандиозную хитроумную систему безопасности организации. Проник сквозь твердую почву в нескольких километрах от здания, проплыл несколько километров по грязи, затем просочился сквозь бетон, ориентируясь на всевозможные сигналы серверов ЩИТа. Оказавшись внутри здания, он принялся взбираться вверх по стене, пока наконец не ощутил странную вибрацию в основании шеи.
Конструкция его боевого костюма позволяла обмануть сканеры ЩИТа и пройти в любое помещение в здании, от оживленного кафетерия до хранилища с самым высоким уровнем допуска, не попавшись
Эти способности объяснялись тем, что, в отличие от Железного Человека, Призрак как физически, так и ментально зависел от своего костюма. Высокотехнологичное изобретение подчинялось воле создателя, поскольку было неразделимо связано с его сознанием. В случаях, когда раньше Призраку пришлось бы дорабатывать программу, теперь ему стоило только подумать, чего он хочет. Лишь ингибиторы энергии на запястье приходилось включать и выключать вручную.
Призрак не только контролировал форму костюма и его движения, но и слышал то, чего не слышали другие. Каждый механизм для него теперь имел свой собственный голос. Костюм позволял взломать брандмауэр и поменять настройки машины или сети, но, только соединив с ним свой разум, Призрак понял, что взаимодействие с машинами – не какой-то тривиальный процесс вроде взлома. Жаль, до таких, как Нефария, это никогда не дойдет. Призрак не просто приказывал аппаратуре, что делать, – он обращался к машинам, и те отвечали. Может, он и не слышал настоящих голосов, но, с другой стороны, Призрак давно вышел за рамки привычного смысла слова «человек» – или, во всяком случае, живой человек. Теперь, вслушиваясь в шум и гам множества сетей, Призрак искал особенный голос, не похожий ни на один другой.
Голос того, за чем он пришел.
Двигаясь сквозь стены ЩИТа, Призрак перебирал механические, электронные голоса сетей и устройств, прислушиваясь то к одному, то к другому. Гул зашифрованных интернет-сигналов звучал фоном, как и везде, заменяя ему тишину.
Оружие в здании откликалось резкими голосами. Призрак лелеял мысль взломать систему ЩИТа и направить на ненавистную организацию пару собственных ракет – хоть какое-то развлечение, пока он ищет нужный голос, – но решил не делать этого. В конце концов, у него было важное задание.
«Хотя было бы забавно», – подумал он, издав гадкий смешок.
Призрак прислушивался к вибрации, которая так и сверлила основание его шеи и расходилась волнами к челюсти и вниз по позвоночнику.
– Ну, здравствуй, – прошептал он. – А ты силен, правда?
Вибрация усилилась, а затем резкий визг, похожий на скрежет металла, пронзил весь костюм Призрака. Тот последовал в направлении, откуда исходил сигнал, сквозь стены и шахту лифта. Когда вибрация еще усилилась, обозначая, что искомая цель близко, он вытянул вперед затянутые в перчатки руки и обрел материальную форму. Ноги коснулись стальной балки. Дистанционно внедряясь в мощные системы безопасности, Призрак предпочитал держаться за что-нибудь покрепче: в такие моменты его охватывало странное чувство, будто разум покидает его тело, растворяется в мире электричества и кода, нулей и единиц, в мире, где легко потерять себя.
Иногда он думал, сможет ли когда-нибудь спокойно отпустить мир физический.
Призрак стряхнул с себя эту мысль, вцепился в стальную балку и скомандовал костюму пуститься на поиски точного местоположения источника звука.
* * *
С НАЧАЛА изучения таинственного робота прошел всего час, а некогда стерильную лабораторию уже захватил привычный хаос домашней мастерской Тони. Столы покрылись липким слоем пролитого кофе, инструменты были разбросаны по всем углам, и – к его вящей радости – ученые и агенты наконец поняли намек, высказать который Тони не позволяла вежливость. Вежливость или глубокая увлеченность объектом, из-за которой он забывал говорить. Намек, конечно, заключался в том, что единственный шанс на успех – это оставить Тони и прекрасное произведение безумного мастера наедине. Несколько человек продолжали наблюдать за ним с балкона, но Тони все равно отлично работалось – главное, чтобы близко не подходили.
Единственная проблема: он до сих пор не понимал, что же перед ним.
Старк понятия не имел, из какого материала сделан робот, чего раньше с ним не случалось. Похожий на пластик или чугун материал казался гладким и обманчиво податливым. Но как бы ни старался Тони, он не смог оставить на нем даже царапины. Похоже, это не железо, не хром, не сталь, не кремний, не адамантий и не вибраниум. Это что-то иное.
Положив робота на спину с помощью подъемных кранов ЩИТа, Тони согнул его руки и ноги в суставах, а потянувшись к перегородке между шеей и плечевыми пластинами, обнаружил, что голова странного объекта в ответ на эти манипуляции повернулась на 360 градусов. Но больше ни единого движения не последовало. Пока что выводы Тони не отличались от заключений специалистов ЩИТа: это может быть робот, может быть костюм вроде его собственного, где-то внутри него может быть источник энергии, возможно, им управляют дистанционно через какую- то стороннюю сеть, может, это беспилотник, который запустили из России, Антарктиды, с Марса, из альтернативной реальности или параллельного измерения, где говорящие свиньи едят бекон из человеческого мяса. В общем, это может быть что угодно и откуда угодно.
Тони знал, что сотрудников и сотрудниц ЩИТа, проведших много часов подряд над загадочной находкой, подобная неопределенность расстраивает. Но Тони – другое дело.
Он был в восторге.
Старк делил изобретателей на три вида. Первые хотели подарить миру то, до чего раньше никто не додумался. Мечтали о собственной «империи», о том, чтобы их запомнили.
К этой категории Тони относил большинство своих коллег. И сам когда-то к ней относился.
Вторые пускали лучшие свои идеи не на строительство нового, а на разрушение. Тони встречал многих подобных и выяснил, что в нее часто попадают те, кто принадлежал к другим группам, но так и не добился успеха и в итоге поддался искушению деструктивной идеологии. Строить трудно, рушить – нет ничего проще, снести так же просто, как и получить. Тони понимал это, хотя предпочел бы оставаться в неведении.
Третьи же смотрели на мир и видели, что ему чего-то не хватает, недостает существенной части, но по какой-то вопиющей оплошности ее упустили. Задача изобретателей этого сорта состояла в том, чтобы заделать брешь, вернуть недостающее. Каждая идея, каждый проект, каждая капля пота, которую выжимало из них это нелегкое дело, посвящалась тому, чтобы найти то неизведанное и потерянное, которое сделает мир лучше.
Одним из таких изобретателей и был Тони.
Сейчас он упорно продолжал попытки вскрыть корпус робота и не переставал размышлять о том, к какому виду изобретателей принадлежал его творец. Он работал и не мог отделаться от мысли, что пустые черные глаза неизвестного механизма сверлят и сверлят пустоту. Конструкция робота пугала не больше, чем его собственные изобретения, но он не мог избавиться от ощущения, что руки, собравшие его, нисколько не стремились строить.
Да, это оружие. Уж в нем Тони Старк разбирается.
* * *
– ВОТ ОНО! – прохрипел Призрак, ощутив, как снова нарастает вибрация. Какой бы ни был у его цели источник питания, такого Призраку еще чувствовать не приходилось, и он даже не был уверен, смог ли проникнуть в систему или только пробил первую линию защиты – но и это было уже кое-что.
Помимо голоса, у каждой системы есть языки. Эта говорила на неведомом. Когда Призрак изучал источник вибрации, ему казалось, что разум его мчится по темному тоннелю. В конце мерцал тусклый свет: иногда синий, иногда зеленый, иногда красный. Стоило только к нему приблизиться, тоннель становился глубже, заставляя снова нестись к далекой вспышке.