Железный Густав
Шрифт:
Он задумался над тем, каким для него оказалось спасеньем в те ужасные годы, что пришлось о ком-то заботиться — сразу трое! Это помогло ему избавиться от Тинетты, это облегчило ему и дальнейшую задачу — как-то пережить тяжелые годы инфляции! Каждый день приносил свои заботы, ставил свои небольшие задачи: костюмчик для Густава, синий свет для Отто, зубной врач для Тутти… То были внеочередные задачи, наряду с обычными, каждодневными: квартирная плата, хлеб, счета за газ… Двадцати с небольшим пришлось ему стать отцом семейства. Часто приходилось тяжко.
Приятели смеялись:
— Ты что, чудак, рехнулся? Повесил себе на шею двух крикунов! А на что благотворительная касса?
Да, Гейнц чудак, такого чудака поискать надо, говорили приятели. Но, при всем своем чудачестве, он оказался крепче этих критиканов со всеми их ничтожными пустыми развлечениями. Что-то было в нем и рядом с ним — ответственность, задача…
«Как-нибудь продержаться это время, — говорили они, а как продержаться — дело десятое!» Однако жизнь показала, что «как» — далеко не десятое дело! Продержаться с кокаином и девицами оказалось нелегко, с двумя крикунами — куда легче! Профессор Дегенер, человек не бог весть каких заслуг, правильно ему посоветовал: «Небольшие задачи, Хакендаль! Сперва привести в порядок клетку. Когда клетка больна, весь организм выходит из строя!»
Правильно он советовал! Молодчина! Хорошо бы его снова повидать. Может, найдется у него добрый совет и для того, кто остался один в пустой холодной квартире, опять без определенной задачи… Гейнц Хакендаль теперь лучше в себе разбирается, чем тогда, семнадцати лет: ему известно, что он звезд с неба не хватает. Он — рядовой служащий, но все же верит, что свое назначенье выполнит с честью. Хотелось бы только понять, что это за назначенье? Какую поставить себе задачу? Нельзя же существовать изо дня в день — лишь бы сыту быть? О небе и боге можно думать, что угодно, но и сами мы ведь не тварь ползучая на этой земле! Или…
И Гейнц Хакендаль с остервенением стучит кулаком по спинке кровати. Размышления привели его в раж, он и мысли не допускает, что вся его жизненная задача в том, чтобы ежедневно ходить в банк и составлять безупречные статистические таблицы о расширении экспорта электропромышленных изделий, с особым учетом электростанций, построенных германскими фирмами за границей, — а вечером приходить домой и приводить в порядок свою конуру. Об этом он и думать не хочет!
Гейнц Хакендаль вдруг заторопился, он не дает себе времени закрыть печку и окно и даже не прибирает постели. Вместо этого он нахлобучивает шляпу, надевает пальто, бегом бросается на улицу, и дальше — бегом через весь город, у него и мысли нет ехать. Когда человека сжигает нетерпение, единственное средство избыть его, — это не ехать, а бежать бегом, бежать стремглав, ног под собой не чуя!
Но нет, не помогло: задыхаясь от нетерпения, ворвался он в лавочку вдовы Кваас.
— Фрау Кваас! Никаких гвоздей — мне нужна Ирма!
И не успела вечно киснущая фрау Кваас охнуть, как он перемахнул через прилавок и исчез в задней комнате.
— Ирма, извини, я безумно тороплюсь… Когда же мы поженимся?
— Да ты совсем спятил, Гейнц! Я за тебя в жизни не выйду!
— Говорю тебе, я тороплюсь!.. Погоди, кольца я, кажется, захватил, вот они здесь, в кармане — минуточку!.. И в загсе тоже побывал: твоя мать дала мне все бумаги… Ну как, среда подходит?
— Ничего я ему не… — заныла фрау Кваас, но голос ее потонул в общем шуме.
— Ну как есть рехнулся! — вознегодовала Ирма. — Последнего соображения лишился. Сколько вам лет, юноша?
— Но, Ирма, будь же человеком! Брось свое дурацкое жеманство!
— Не смей со мной так разговаривать! Никакое это не жеманство…
— Конечно, жеманство!
— Ничего подобного!
— А я говорю — да!
— А я говорю — нет!
— А кто тогда первый полез целоваться, ну-ка, вспомни!
— Я помню, что влепила тебе здоровую пощечину, да и сейчас могу влепить!
— Что ж, давай!
— Что давай?..
— Я вижу, у тебя руки чешутся, ну так давай влепи. Только уж потом пошли без разговоров!
— Куда пошли?
— Я тебе десятый раз твержу: пошли смотреть нашу квартиру!
— Скажите на милость: у него уже и квартира есть!
— Но раз ты собираешься за меня замуж, должна же у меня быть квартира! Это же простая логика!
— Я не собираюсь за тебя замуж!
— Конечно, собираешься. Не вздумай только снова вилять!
— Сказала — не собираюсь, и дело с концом!
— Нельзя же отказываться от своих слов. Мы ведь уже и в загсе висим!
— Это твое дело, как ты на обратных поедешь!
— А я и не поеду на обратных!
— Ну так я поеду!
— Видишь!..
— Что видишь?..
— Вот мы и договорились!
— Что за идиотизм!
— Ну, ясно! — говорит он и ухмыляется во весь рот. — Иначе и быть не могло!
— Ты, видно, всерьез вообразил, что можешь взять меня на пушку. Ну так выбрось это из головы. Другом детства я еще могу тебя считать, как я уже сказала, но мужем — никогда!
— Ирма! Ирмхен!.. Ирмгард!!! Но я же тебе сам предлагаю — я же совсем не прочь!
— Что ты не прочь?
— Ну — пощечину! Тебе хочется влепить мне пощечину! Так, пожалуйста, влепи ее скорей — за все прошлое! Ну прошу тебя, Ирма!
— И не подумаю, а насчет прошлого лучше заткнись!
— И заткнусь, как только отвесишь мне пощечину. В таких случаях у людей полагается поцелуй, ну а у нас пусть будет пощечина! Поцелуй у нас уже позади!
— И пощечина тоже!
— Экая ты упрямица! Значит, не хочешь, чтобы тебя взяли нахрапом?
— Не хочу, чтобы тыменя взял нахрапом.
— Ладно! Даю тебе время на размышление. — Он огорченно шмыгнул носом, придвинул стул к столу и подсел к ней.
— Это еще что? — разгневалась она. — Уж не решил ли ты здесь обосноваться?