Железный Густав
Шрифт:
Но тут господин Хоппе насупился:
— Галстук извольте переменить, Дальхаке. Слишком много красного, у нас это не принято. Мы здесь блюдем нейтралитет…
С этими словами он исчез за дверью, ведущей в его святая святых.
— Что он у вас, немного тронутый? — участливо спросил Гейнц.
— Где уж там! Прикидывается! Продувная бестия!
— Он явно не из банковских кругов.
— А вам-то что! Лишь бы платил по совести! Радоваться должны — двести марок! И он их выкладывает чистоганом, без вычетов и взысканий.
— Да уж так и быть! — сказал Гейнц, отрываясь от своих невеселых дум.
Да,
Разумеется, это открытие нисколько не продвинуло Гейнца в решении вопроса, кто же такой господин Хоппе на самом деле. Он и теперь мог на него ответить лишь в отрицательном смысле: господин Хоппе ни в коей мере не принадлежал к банковским кругам. Но чтобы установить это, не требовалось особой проницательности. Господин Хоппе нисколько не скрывал, что он представления не имеет о банковском деле.
— Вы, банковские жеребцы — говаривал он, когда какой-нибудь служащий просил у него совета, как лучше провести по книгам ту или иную операцию, — вы, холощеные арифмометры! По мне, проведите ее хоть по дебету, а там через сальдо пустите в кредит, — лишь бы эта лавочка работала! — И «ха-ха-ха!» — брызгал он смехом в физиономию спрашивающего.
По-видимому, доктор Хоппе (весьма сомнительно, чтобы он был удостоен докторского диплома, но за титул этот держался крепко!), доктор Хоппе приобрел небольшую банкирскую контору, потерпевшую крах во времена инфляции, и теперь, когда и крупные банки с тревогой высматривали клиентов, на свой собственный лад снаряжался в поиски клиентуры для своего лилипутского банка. От сотрудников Гейнц Хакендаль узнал, что незадолго до переезда на Фридрихштрассе контора разослала несколько тысяч писем, носивших сугубо приватный Характер и настоятельно рекомендовавших адресатам доверить свои сбережения фирме «Хоппе и К°»…
Продолжение этой вербовочной кампании и подбор адресатов, видимо, главным образом и занимали господина Хоппе. Когда он сиживал в своей святая святых, обложившись десятками немецких адресных книг, было видно, что он не расположен отпускать шуточки и прыскать со смеха. В то время как его подчиненные рылись в адресных книгах, он наставлял их мудрыми советами:
— Не забывайте, господа, что наша задача — привлечь девственную клиентуру. Людей, которые до сих пор не имели дела с банками. Людей, изверившихся в сберегательных кассах, — новичков, для которых такие вещи, как акции, паи, облигации, — заповедная область, короче говоря, привлечь маленького человека. Маленький человек уже опять откладывает деньги. Его только что огрели по башке, а он уже снова скопидомничает. Куда же он откладывает деньги? В копилку, в чулок! Но ведь это мертвый капитал, пожива для воров — мы же приобщаем его сбережения к рынку капиталов, ибо маленький человек тоже не прочь зашибить деньгу! А, что?..»
Сотрудники находили, что «доктор» Хоппе большой комик. Однако же он следил, чтобы его идеи претворялись в жизнь.
— Кто из вас адресовал наш проспект правительственному советнику фон Мюллеру? Вы, Дальхаке? (Несмотря на последующее разъяснение, шеф держался именно этой фамилии.) Я настоятельно просил бы впредь считаться с моими указаниями. Никто вам пока еще слова не давал! Правительственный советник с фамилией фон Мюллер не маленький человек. У него у самого могут быть акции, он может даже сидеть в каком-нибудь наблюдательном совете! Побольше, внимания! Другое дело — пастор, пасторы для нас подходящие вкладчики. Против садоводов я тоже не возражаю. — Доктор Хоппе принял и вовсе глубокомысленный вид. — Старших преподавателей я приветствую. Акушерки? Что ж, правильно, Менц, — вы, конечно, хотели сострить, но акушерки нам подходят, они бережливы, возможно, это даже профессиональная черта… А нет ли у нас, кстати, Общеимперского союза повивальных бабок? Что-то мне припоминается в этом роде… Хорошо бы раздобыть список его членов. Мне уже приходила мысль обработать их всем скопом, в один заход… Да, согласен, Крамбах, мелких землевладельцев нам не нужно, это — выброшенные деньги…
И так все время, пока шла кампания по рассылке проспектов. Не оставалось сомнений в том, что господин Хоппе ищет себе клиентов только среди маленьких неискушенных людей. Само по себе это еще не означало ничего предосудительного. Владельца конторы, естественно, привлекал улов мелкой рыбешки, которой крупные банки пренебрегали. Как говорится, и мелкий скот навоз дает…
Что до содержания писем, то, по мнению господина Хоппе, оно ни в коей мере не должно было интересовать служащих. Эти письма с красиво оформленными приложениями поступали к ним из типографии готовыми, причем самое письмо набиралось шрифтом, в точности похожим на машинописный текст.
Разумеется, когда служащие впечатывали в письмо обращение и адрес, трудно было помешать им ознакомиться с его содержанием, зато уж в других случаях…
— Господин Менц… Господин Менц…
— Чего изволите, господин доктор?
— Напоминаю и предупреждаю: вы приглашены сюда для рассылки проспектов, а не для их изучения. Я не для того выплачиваю вам сверхурочные с пятидесятипроцентной надбавкой, чтобы вы устраивали здесь вечера чтения. Господа, эту тысячу необходимо сегодня же сдать на почту!
Невзирая на такую бдительность, кое-что, естественно, просочилось. Доктор Хоппе был не в силах уследить за всем: улучив удобную минуту, молодые люди просто припрятывали письмишко и потом на досуге прочитывали его. Господин Хоппе не мог этого не понимать, а может, он уразумел, что его служащим придется ведь в приемной отвечать на недоуменные вопросы клиентов, — так или иначе, он постепенно пускался в кое-какие объяснения.
— По вашим физиономиям, ребятки, я сразу же заметил, вы поражены, как это я обещаю нашим клиентам по три, а в иных случаях и четыре-пять процентов в месяц? Вы, конечно, думаете, что здесь не совсем чисто! Скажите, Дальхаке, правильно я угадал?
— Действительно, господин доктор, я не совсем понимаю…
— Ну, конечно, вы не понимаете, потому-то я к вам и обращаюсь, что вы не понимаете. Но уж вам-то следовало бы понимать. Ведь вы работали в крупном банке. Вам, конечно, известно, что иногда, — и я бы даже сказал, нередко, — среди других прочих дел попадаются такие, которые приносят пятьдесят, сто и даже двести процентов прибыли…
— Очень редко, пожалуй — никогда! — заметил Гейнц Хакендаль.
— А все же такое бывает. Вот видите! Бывает такое, Крамбах? Ваше мнение?