Железный крест
Шрифт:
Еще один самолет поднялся в воздух и улетел в неизвестном направлении. Все. Он дошел до конца. Ему лететь некуда.
И когда через пару часов на его плечо легла чья-то рука и чей-то голос произнес его имя, он почувствовал облегчение. Почти радость.
Паула поцеловала Юханну в щеку, а их новорожденного сына в темечко. В голове у нее никак не укладывалось, как могло так получиться, что она все пропустила. И что Мельберг оказался таким замечательным другом.
— Прости меня, прости. Прости, ради бога, — повторила она. Уже, наверное, в сотый раз.
Юханна устало улыбнулась.
— Ты даже представить не можешь, как я тебя костерила… Но теперь-то мне ясно — ты сидела в подвале. Хорошо, что все обошлось.
— Я тоже… я имею в виду, с тобой тоже все обошлось. — Паула опять поцеловала ее. — Слушай, он… просто потрясающий.
Она никак не могла привыкнуть к мысли, что все уже позади.
— Подержи-ка его.
Паула осторожно присела на край кровати, взяла младенца и начала тихонько его укачивать.
— А теперь… Теперь посчитай, какая была вероятность, что у Риты именно в этот день откажет мобильник.
— Мама до сих пор прийти в себя не может… Она совершенно убеждена, что ты не будешь с ней разговаривать до конца жизни.
— Она же не умеет чинить мобильники… — засмеялась Юханна. — Их вообще никто не умеет чинить — выбрасывают и покупают новые. И потом — у меня же нашелся рыцарь.
— Кто бы мог подумать? — Паула сделала большие глаза. — А ты бы послушала, что он там несет в комнате для посетителей! Сидит и хвастает: какой феноменальный мальчик!.. И каких трудов тебе это стоило! И если мама еще в него не влюбилась, теперь это случится неизбежно. — Паула закрыла глаза и покачала головой. — Пути Господни неисповедимы.
— В какой-то момент мне показалось, что он вот-вот удерет, но должна признать, Бертиль был на высоте.
Словно подслушав, что речь идет о нем, в дверях появился Мельберг. Из-за его спины выглядывала Рита.
— Заходите, заходите, — помахала им Юханна.
— Хотели на тебя посмотреть, — робко сказала Рита.
— Конечно, конечно… Вас уже целых полчаса здесь не было, — поддразнила ее молодая мать.
— Надо же убедиться, подрос он за это время или нет! Может быть, у него уже борода начала появляться, — пошутил Мельберг, сияя улыбкой и вожделенно поглядывая на младенца.
Рита смотрела на него взглядом, который трудно было истолковать неправильно.
— А можно его подержать? — робко спросил он.
Паула кивнула:
— Если кто и заслужил, так это ты.
Она передала ребенка Мельбергу и отошла — понаблюдать, как смотрит на ребенка Мельберг и как смотрит на Мельберга с ребенком Рита. Странно, иногда ей приходила в голову мысль, что мальчику неплохо бы иметь рядом мужчину, но никогда в жизни она не могла бы представить в этой роли Бертиля Мельберга. А сейчас подумала — не самый плохой вариант.
~~~
Фьельбака, 1945 год
Почему-то он решил, что Эрик должен быть дома. Почему-то для него было важно поговорить именно с ним. Он очень доверял Эрику. За его суховатой манерой держаться скрывалось что-то очень честное, настоящее, надежное. Он знал, что Эрику можно доверять. А вдруг что-то случится? Ханс не мог исключить такую возможность. Он возвращается в Норвегию, и, хотя война окончена, на родине все еще неспокойно. Его отец являлся едва ли не символом злодейств, творимых немцами в стране, да и сам он совершал непростительные поступки. Надо быть реалистом и предвидеть возможные осложнения, особенно теперь, когда он сам скоро станет отцом. Он не мог просто так оставить Эльси, без уверенности, что кто-то будет ей помогать и поддерживать. И никто лучше Эрика с этой ролью не справится.
Он постучал в дверь.
Эрик был не один — в библиотеке сидели Бритта и Франц и слушали принесенные Эриком отцовские пластинки.
— Мама с папой уехали до завтра, — объяснил Эрик.
Ханс так и стоял в дверях.
— Собственно, я хотел с тобой поговорить…
— Что еще за секреты? — Франц закинул ноги на подлокотник кресла. — У нас друг от друга секретов нет.
— Вот именно — что еще за секреты? — поддакнула Бритта и улыбнулась Хансу.
— Да никаких секретов… Просто я хотел поговорить с Эриком.
Эрик пожал плечами и встал. Они вышли и присели на крыльце. Ханс закрыл входную дверь.
— Мне надо на несколько дней уехать.
— Куда? — спросил Эрик, поправляя постоянно съезжающие на нос очки.
— В Норвегию. У меня там дела.
— Понятно. — Эрик не особенно заинтересовался новостью.
— И я хотел тебя кое о чем попросить.
— Конечно.
Из дома донеслись звуки музыки — Франц, по-видимому, прибавил громкость.
Ханс довольно долго молчал.
— У Эльси будет ребенок.
Эрик молча уставился на него и опять поправил очки.
— У нее будет ребенок. И я хочу подать прошение, чтобы нам разрешили пожениться, несмотря на возраст. Но сначала мне нужно съездить домой, и… мало ли что… Обещай мне, что присмотришь за ней.
Эрик молчал. Ханс напряженно ждал ответа. Он не мог уехать, не убедившись, что оставляет Эльси в надежных руках.
— Конечно, я помогу Эльси. Хотя считаю, что с твоей стороны было не особенно красиво поступить таким образом. Но что ты имеешь в виду? Что значит «мало ли что»? Тебя же там должны встречать, как героя. Никто тебя не обвинит, что ты сбежал в Швецию, когда земля начала гореть под ногами.
Ханс не ответил. Он поднялся и отряхнул брюки.
— Конечно же, ничего не случится. Но я должен был с тобой поговорить. И ты обещал.
— Обещал. — Эрик тоже встал. — Зайдешь попрощаешься с ребятами перед отъездом? Мой брат вернулся вчера! — Он просиял. — Аксель был в немецком концлагере.
— Замечательно! И как он? Я слышал, что он возвращается… Наверное, ему пришлось нелегко.
— Не то слово. — Эрик помрачнел. — Он еле живой. Но он вернулся! Так что пойдем, я вас познакомлю.