Железный шип

Будрис Альгис

– Мне было интересно, сколько времени пройдет, прежде чем ты заметишь меня?

Возвращение к реальности далось Джексону с большим трудом. На то, чтобы перенастроить должным образом свой мозг, у него ушло несколько секунд. Придя в себя, он обнаружил, что на голове Дастин красуется сложный головной убор в виде вычурного шлема с большим гребнем, причем передняя часть шлема, составленная в виде забрала из сложенных под острыми углами пластин, закрывала верх ее лица, оставляя свободными подбородок и губы. Следом за этим он увидел, что Дастин, в отличие от остальных людей находящихся сейчас внутри Шипа, одета в некое подобие мантии. Дастин сделала шаг назад, вокруг ее тела заколебалось облако поблескивающего белого

газа, который мог быть как из множества отдельных пигментированных фрагментов, самостоятельно висящих в воздухе вокруг ее тела, так и быть какой-то сказочной тканью.

В любом случае, наряд, схваченный на талии Дастин, прикрепленный к ее плечам и локтям, был поистине удивительным. Довольная произведенным эффектом, она засмеялась и поднялась на мыски, сначала раскинув руки в стороны, а потом резко согнув их в локтях в его сторону. Движение ее рук и тела развернуло на одеянии полосы бахромы, заставило вскинуться гребень ее маски, раскрыло ее крылья. Она снова засмеялась звонким серебряным радостным смехом.

– Ты понял? Я точно знала, что тебе понравится, что тебе хочется больше всего! И теперь я твоя, твоя! – воскликнула она, томно и покорно падая к нему на грудь.

Он не смог заставить себя поднять руки, чтобы поймать ее, и вздрогнул, ощутив на себе ее прикосновение.

– Ты сделала все с точностью до наоборот, – сказал он, пораженный ее выбором. – Однако я должен отметить в тебе глубину познаний.

– Что? Что такое? – она отпрянула и схватила его руки. – Да что творится с тобой?

– Не только со мной, но и с тобой тоже, – заметил он, поворачивая ее кругом, чтобы толкнуть к двери. "А что бы в таком случае сделал Эльмо Линкольн?"

– Уходи. Уходи прочь, мангани! – выкрикнул он и резко толкнул ее вперед, в водовороте и кружении блесток ее газа. Его просто трясло от злости; он услышал, как над ухом у него хихикнул Комп.

Он обвел вокруг себя горящими от ярости глазами. Смотреть было абсолютно не на что, все было лживым, начиная от голубизны неба и заканчивая серебристыми вспышками рецепторов над головой. Ни разу, ни разу за всю свою жизнь он не испытывал такой ярости, а Комп, похоже, и не думал прекращать смеяться над ним. Джексон выбросил в сторону одной из пчел руку и попытался схватить ее на лету. Но он не был настолько быстрым, как Ахмул.

Он пригнулся и посмотрел на дверь Шипа. Каждого, кто выйдет оттуда, ждут серьезные неприятности, и он об этом позаботится. Все вокруг плавало в красном рябом тумане, но в то же время внутри себя он ощущал то ужасное, чистейшее спокойствие. И это оправдывало все. Человек, который чувствует внутри себя такое, становится на одну полку с такими монархами, как тиранозавр рекс и тому подобное. Он начал красться к двери на расслабленных и согнутых ногах, а руки его были как стальные канаты, поддерживающие пролет моста.

Из дверей на встречу ему появилась Пэлл – застенчивая и неуверенная в себе.

– Не сходи с ума, Джексон, – сказала она ему. – Я знаю, что ты расстроен, – она вытянула вперед руку и дотронулась до его стиснутого кулака. – Мне знакомо это чувство. Мне доводилось бывать на твоем месте. Но я научилась игнорировать их отношение ко мне. И я не сдалась. Я все время старалась исправить себя, и однажды… – она потупила взгляд. – Тебе просто нужно, – воскликнула она в порыве искреннего переживания, – как бы это сказать… научиться выражать свои чувства. Именно свои собственные чувства. Понимаешь, если бы ты научился верить в себя, в то, кто ты есть, если бы ты стал уверен в том, кто ты есть, тогда… ты и сам знаешь, что будет. Если ты станешь уверенным… и полюбишь кого-нибудь, кто сможет дать тебе эту уверенность, или просто сможешь увидеть хорошее

в этих людях, ты обязательно станешь уверенным в себе… ну, а после этого, ты сможешь продолжать жить и заниматься тем же, чем занимаются все остальные, при этом точно выражая собственные чувства, и только так ты сможешь находиться среди людей, при этом оставаясь самим собой. Я хочу сказать, что только поняв, кто ты есть на самом деле, ты сможешь жить среди людей. Ты же видел – в конце концов они приняли меня. И в этом есть польза, потому что с этого момента я знаю, что только среди людей я могу быть собой. Я могу научить этому и тебя. Позволь мне остаться с тобой. Я помогу тебе.

Джексон поднял голову вверх и посмотрел на носящиеся по спиралям серебряные блестки.

– Ты видишь их? – спросил он ее. – Ты слышишь их?

– Конечно. Может быть ты хочешь увидеть действительность Петры Джован?

Джексон вздрогнул.

– Нет. Никогда не говори мне о Петре Джован.

Пэлл взяла его руку и приложила ее к своим губам.

– Прошу тебя, Джексон, – повторяла она, – я смогу понять тебя.

"Боже мой", подумал он. А потом: "Я единственный разумный человек на этой Земле. А она сумасшедшая, потому что хочет, чтобы я взял ее с собой".

– Ладно, пойдем, – сказал он, повернулся к Шипу спиной, взял ее за руку и зашагал прочь.

Она послушно пошла с ним рядом – красиво и грациозно.

– А куда мы идем?

– Не знаю.

Он вывел ее в чистое поле. В живой изгороди нашлась небольшая брешь, от нее в прерию змеилась еле заметная тропинка, и Джексон уверено зашагал по ней. Над ним сновали экстроаффекторы.

– Прекрасное решение! – сказал ему Комп. Начало Нового Рая! Мужчина и его подруга в их бесконечном путешествии…

– Дерьмо собачье, – ответил ему Джексон.

Пэлл удивленно посмотрела на него.

– Но за чем все это?

За чем все это? У всего должна была быть своя причина, верно? Джексон покачал головой.

– Ты в самом деле хочешь это знать? Ты в самом деле хочешь, чтобы я выразил свои чувства?

Она кивнула.

– Да, очень.

Хорошо. И он начал:

– От края до края дно мира было покрыто плавными линиями дюн, очень похожими на те, которые покрывают дно океана. Края мира были высокими и изломанными. На закате дальней стеной кратера становился западный горизонт. Этот горизонт был черным. Сине-черным….

– Прекрасно! Потрясающе! – восхищенно зашептал Комп ему на ухо. – Прошу у вас прощения. Мне показалось, что вы собираетесь отделаться каким-нибудь очередным клише. Конечно, любое клише в вашем исполнении становится восхитительно драматичным, великим и призывным в своей дикости. Но я не хочу, чтобы вы хоть на секунду усомнились в том, что я не способен оценить чистый, хрустальный звон правды. Ваша аудитория на текущий момент не особенно велика, но это ничего – тем лучше для нее. Не соглашайтесь на компромиссы. Не смягчайтесь духом только потому, что вам хочется доставить приятное ей. Звени дальше, мальчик! Расскажи ей, как все было!

– …А ты будешь петь мне вслед в моих скитаниях, – пробормотал себе под нос Джексон. Пэлл семенила рядом с ним и глаза ее сияли, соревнуясь в блеске с экстроаффекторами. И он продолжил свой рассказ:

– Солнечный свет еще касался верхнего края кратера, выбивая из него цвет ржавчины. Сияющая и выгнутая аркой ржавая дуга, простираясь своими концами направо и налево так далеко, насколько хватало глаз, как стена, или лук, или как след от чего-то, что пролетело над краем незамеченным, а увидеть удалось только его хвост. На дне кратера тут и там были разбросаны скалы. Солнечный свет, перед тем как умереть совсем, бил и в них тоже, окрашивая их в ярко-оранжевый. А наверху уже висели звезды – четкие и неподвижные крапины света.