Железный Совет (другой перевод)

Мьевиль Чайна

Наверняка были и города, где фермеры сбывали произведенное ими, но Совет не видел ни одного. Слух о нем – о беглом поезде, приближающемся с запада в окружении горделивой армии беспределов и их детей, – облетел всю болотную страну.

«В Нью-Кробюзоне наверняка тоже узнают. Может, на нас скоро нападут».

– Слышали? – спрашивала их одна беззубая фермерша; она предложила им ветчину, закопченную на яблоневых дровах, в обмен на их деньги (таинственные дублоны с Запада) и кусочек поезда на память (ей дали зубчик смазанной маслом шестеренки, и женщина взяла его с трепетом, как священную книгу). – Я про вас знаю. Слышали?

Она буквально настояла, чтобы Совет проложил путь прямо через ее жалкий клочок земли.

– Тогда мне и пахать не надо будет. Слышали? Говорят, в Нью-Кробюзоне беда.

«Наверное, Коллектив пал. Или перешел в наступление. Кто знает».

Дальше на восток – и стало ясно, что это за беда.

– Война кончилась, – сказал им один человек, чье пастбище превратилось в вокзал, а крыльцо – в платформу.

Его ближайшие соседи покинули свои низинные владения и проехали много миль, чтобы своими глазами увидеть Железный Совет. На полях земледельца возникли боковые пути, и вокруг них толклось множество мужчин и женщин. Фермеры и охотники из пустоши с суровым удовлетворением наблюдали за ними.

– Войне конец, – говорил он. – Так я слышал. Воевали-то с Тешем али как? Ну вот, война кончилась, мы победили.

«Мы? Мужик, ты в Нью-Кробюзоне-то отродясь не был. Ближе чем на сто миль не подходил».

– Они сделали что-то и победили, и теперь Теш просит мира. А я почем знаю, что? Чего-чего? Какой такой Коллектив?

Нью-Кробюзон что-то сделал. История возвращалась. Тайная миссия, говорили одни; наемное убийство, твердили другие. Чему-то был положен конец, жизнь изменилась, на тешан нашлась управа, их принудили к переговорам или даже к капитуляции.

«Что-то изменило планы Теша? – криво ухмылялся про себя Каттер. – Подумать только». Похоже, что победа в войне усилила влияние парламента и мэра, лишив Коллектив всякой поддержки. Тут уж было не до ухмылок. О таком тошно было даже думать.

– Забастовщики? Им конец. Правительство разобралось с ними.

Беглецы из города рассеялись по мокрым от дождя трясинам. Они приходили в деревни, мимо которых шел Железный Совет, и оставались там; заселили даже заброшенные поселки, выросшие в степи во время железнодорожного бума. Нередко рабочие стаей муравьев спускались с холмов на равнину, где клали рельсы на утоптанную тропу или возрожденную проезжую дорогу. Новые посельчане высыпали из бывших салунов, борделей и церквей и смотрели, как в считаные часы – Совет набирал скорость с каждым днем – укладчики наводили стальной путь поверх гужевой дороги и поезд проезжал там, где раньше видели лишь верховых бродяг да дилижансы.

– Вы слышали?

Одни и те же истории приходилось выслушивать десятки раз. Среди беженцев наверняка были те, кто жил на парламентской территории, но никто в этом не признавался: все назывались коллективистами, спасавшимися от милиции.

«Да уж ты-то, конечно, не врешь, – думал насмешливо Каттер. – Самый что ни на есть заводила, как и божишься».

– Вы слышали?

«О том, что война кончилась, Теш разбит, мэр снова у власти, с восставшими расправились и Коллектив уничтожен? Да, слышали».

Хотя сомнения все равно оставались.

Их привечали в этих остаточных городах, предлагая секс и нью-кробюзонскую стряпню.

– Зачем вы здесь? Вы разве не слышали? Слышали? Никакого Коллектива больше нет. Одни подонки, какие-то террористы засели в Собачьем болоте, у них лишь несколько улиц во всем городе.

– А я слышал другое – что они еще живы и сопротивляются.

– А вы идете на помощь, идете сражаться за Коллектив? Я-то ни за что туда не вернусь. Там же настоящая война.

– А я вернусь. Можно с вами? Можно, я с вами?

Некоторые новоявленные скитальцы из числа молодежи решали примкнуть к Совету и возвратиться в Нью-Кробюзон, не выдержав и нескольких недель изгнаннической жизни.

– Расскажите нам про Железный Совет! – требовали они, и их новые сограждане рассказывали все, что знали сами.

Ходили и другие, невесть откуда взявшиеся, поразительные слухи.

– Вы знаете, – донеслось до ушей Каттера, – такого големиста – Иуду Лёва?

– Что? – переспросил он, подходя к беженцу, который это сказал.

– Големист Лёв, он собрал целую армию искусственных людей. Он делает их из глины в своем погребе и уже столько понаделал, что может захватить власть в городе. Его видели на окраине Нью-Кробюзона, рядом с товарной станцией, возле путей. Он что-то задумал.

Чем ближе они подходили к городу, тем больше узнавали от беженцев.

– Все кончено, – сообщил один. – Коллектива больше нет. Боги, как это грустно.

В ту ночь Каттер искал Дрогона и понял, что мастер шепота исчез. Он прошел весь поезд, спрашивая о Дрогоне у каждого встречного и прося передать ему, чтобы тот нашел его сам, но безрезультатно.

Конечно, шептун мог сесть на коня и отлучиться по своим делам, отправиться на охоту или просто поразмяться, но Каттер как-то сразу подумал, что Дрогон ушел насовсем. До Нью-Кробюзона было уже рукой подать, вот он и решил, что хватит с него Железного Совета, и ускакал восвояси.

«И это все?» Смылся по-тихому, без блеска и славы. «Больше тебе ничего не нужно, Дрогон? Даже проститься не захотел?»

Каттер приготовился уходить. Конец был уже близок. Он ощущал пустоту перед громадной потерей и постоянно думал о том, где их встретит милиция, как она истребит Железный Совет. Переделанные, их родные и друзья, все граждане Совета, знали, что ждет их впереди. В рабочих песнях все чаще говорилось о войне. Люди смазывали оружие; в поездных и обозных кузницах ковали новое. Граждане Совета обзаводились ружьями, самодельными и крадеными, шаманскими приборами наводки из стекла и латуни, охапками копий, оружием западного берега.

– Мы соберем людей, превратим их в армию и ворвемся в город. Мы повернем события вспять. Мы принесем историю с собой.

Каттер болезненно морщился, слушая эти бредни.

Тонкая струйка беженцев не прерывалась, люди шли, сами не зная куда, лишь бы оказаться подальше от ужасов Нью-Кробюзона.

Еще некоторое время поезд двигался по пустынным землям, где лишь изредка попадались полудикие фруктовые сады да рощицы плодовых деревьев умеренного климатического пояса. Потом наступил момент перехода. Только что они были в глуши, на дикой земле, и вдруг внезапно, без всякой подготовки оказались на обжитых территориях. Все поняли, что цель близка.