Железный волк
Шрифт:
Убедившись, что Кравченко был чист, он отошел назад и указал на машину.
— Идите.
Когда он оказался в нескольких метрах от «Мерседеса», задняя дверь открылась, и из нее появился другой человек, на этот раз в хорошо сидящем деловом костюме и черных очках, и встал перед Кравченко. Он был выше украинского партизана, с седыми коротко постриженными волосами и квадратной челюстью. Деловой костюм сидел на нем идеально, но, похоже, он не хуже бы смотрелся и военной форме.
— Мой работодатель… недоволен, майор, — тихо сказал он.
— Я тоже, — ответил Кравченко.
— Вам обеспечили значительные ресурсы для достижения конкретной цели — освобождения находящихся
— Запад оказался трусливее, чем я думал, — признал Кравченко.
— Ваш недостаток воображения дорого нам стоил, — усмехнулся человек в солнечных очках.
— Все мои планы были одобрены на каждом этапе, — холодно напомнил Кравченко. — Ваш босс не увидел ничего невероятного в предположении, что наши атаки спровоцируют российское руководство на «ответный» удар по Польше, который спровоцирует прямое вмешательство НАТО и нашу конечную выгоду. Если проблема в недостатке воображения у меня, то его недостает и вашему работодателю.
— В ваших же интересах не оскорблять его, — предупредил второй. Его губы сжались в линию. — Этот человек не склонен прощать оскорбления — или неудачи.
— Мне плевать на личную безопасность, — прямо сказал Кравченко. — Я беспокоюсь только о победе. И о том, чтобы убить столько русских, сколько возможно. — Он уставился на человека в темных очках. — И вот мой вопрос: может ли ваш босс сказать то же самое? Или он готов все бросить, как только запахло жареным? Или он «летний солдат»? Который патриот, только пока светит солнце? [33]
— Мой работодатель не меньше заинтересован в победе, — ответил человек. — Он сомневается только в вашей способности ее добиться.
33
Американская идиома, основанная на событиях времен войны США за независимость. «Летний солдат и солнечный патриот» — тот, кто готов воевать только в условиях комфорта и отсутствия существенной опасности, и не готов стойко переносить тяготы туда, куда скажет старший по званию. В качестве адаптации на ум приходит разве что «воюет, как торгует — с перерывом на обед»
— Тогда ваш босс должен немного набраться терпения, — решительно сказал Кравченко. Он с отвращением покачал головой. — Ради бога, мы проиграли сражение, но не всю чертову войну! И даже в проигрыше, мы, прошу заметить, добились решающего понимания поведения российского лидера, Грызлова.
— Теперь вы начинаете искать выгоды в поражении? — Скептически спросил человек.
— Русские отреагировали на убийство Воронова именно так, как мы надеялись, рванувшись на польскую территорию, словно бешеный бык, — отметил Кравченко. — Наша ошибка заключалась в предположении, что Грызлов и его генералы отреагируют так же на нашу следующую атаку. Но это оказалось для них слишком тонко.
— Тонко?! — Человека в очках, казалось, это немного позабавило. Есть много слов, которые я мог бы использовать, чтобы описать ту резню на базе сепаратистов. Слова «тонко» среди них точно не было.
— Подумайте, — не дрогнул Кравченко. — Единственным отличием между двумя нашими атаками было расстояние до польской границы.
Человек фыркнул.
— Может быть, это и так, но, успешно заняв всю нашу страну до Днепра, Москва больше не будет отправлять солдат и генералов, чтобы мы могли отстреливать их далеко от их территории. Нет, вторжение на остальную часть Украины, это абсолютно не то, чего мы хотим.
— Верно, — сказал Кравченко. — Но позвольте мне закончить. Если гора не идет к Магомету, то Магомет должен идти к горе. Если наши русские цели не отважатся приближаться к Польше, то… — Он начал набрасывать свой новый план, намного более безжалостный, чем все, что он предлагал ранее.
Когда он закончил, человек в очках молчал несколько долгих мгновений, переваривая то, что услышал. Наконец, он ответил.
— В том, что вы предлагаете, майор, есть определенная жестокая элегантность. Но вы просите от моего работодателя много — времени, денег, и других, не столько легко возобновляемых ресурсов.
— Да, — согласился Кравченко. — Это так.
— Хорошо, — сказал человек. — Я представлю ему ваш план и даже порекомендую принять его.
— Спасибо.
— Но вы должны понять кое-что очень важное, майор, — предупредил человек в очках. — Мой работодатель не потерпит очередного провала. Если ваш план не сработает, последствия для вас будут самыми серьезными. Даже фатальными.
— Если это будет провал, мне будет незачем жить, — просто ответил Кравченко.
Когда лидер украинских партизан ушел, мужчина в солнечных очках скользнул на заднее сидение «Мерседеса». Он достал телефон и начал набирать короткое текстовое сообщение для своего настоящего работодателя, Игоря Трузнева. «Встреча с дятлом [34] прошла успешно. Предложение о новых продажах принято. Нужна плотная кооперация с Варшавским филиалом. Перспективы хорошие».
Ведущий XF-111 «Суперварк», принадлежащий «Скайон», заходил на посадку, летя над седыми волнами Северной Атлантики. Выведя крылья на минимальный уровень стреловидности, он пересек скалистую береговую линию и наклонился к югу, опустившись на асфальтовую взлетно-посадочную полосу, бежавшую вдоль широкого песчаного пляжа Каррикфинн-Бич и остановился. В нескольких минутах за ним следовал второй самолет.
34
В оригинале «чайка», что на английском может означать примерно то же самое, что и «дятел» в переносном смысле на русском
Один за другим, два истребителя-бомбардировщика вырулили к заправочной станции у небольшого здания терминала с синей крышей. В поле зрения не было никаких других самолетов. Это был тихий региональный аэропорт, использовавшийся, в основном, небольшими турбовинтовыми самолетами, совершавшими рейсы в Дублин или Глазго, а также вертолетами нефтяной компании, ведущей разработку недавно открытого морского газового месторождения Корриб.
Для XF-111 это был просто пункт для дозаправки — второй с тех пор, как они покинули побережье Северной Америки. Первая посадка была в Гренландии два с половиной часа назад. По экспортным документам, оба самолета якобы были проданы польской компании как «летно-демонстрационные образцы». Соответственно, они не могли быть переданы с подвесными топливными баками или работающими системами дозаправки в воздухе, что ограничивало дальность полета примерно тремя с половиной тысячами километров.