Желтая акация
Шрифт:
Дорога была необыкновенно интересной. Перво-наперво проехали почти через всю Москву: от проспекта Мира через Центр, мимо Большого театра, памятника Карлу Марксу, мимо Кремля, старого здания Московского университета, мимо Парка культуры и отдыха имени Максима Горького. Около станции метро «Октябрьская» круто повернули направо и покатили по Ленинскому проспекту. Достаточно сказать, что этот проспект более сотни метров в ширину.
По этому проспекту с Внуковского аэродрома приезжают на Красную площадь космонавты, когда их встречает вся Москва. По этому же проспекту приезжают и зарубежные гости, навещая столицу нашей Родины.
Гиляр начал читать стихи Янки Купалы, которые пришли ему на память, — они были так созвучны с настроением юных путешественников:
День добрый, Москва, наша доля и воля! С тобою жить радостно людям. Народы твое не забудут приволье, Как песни никто не забудет. Тебе шлют привет наши чащи, криницы, Колхозные нивы и хаты. Спасибо тебе, молодая столица, Мы хлебом и счастьем богаты…Проехали мимо главного здания Академии наук СССР, с мраморными старинными скульптурами над воротами, которые как бы напоминают людям о непрерывном развитии науки: от пифагоровых теорем до космических кораблей.
Незабываемое впечатление на ребят произвело здание Московского университета — наилучшего и наикрасивейшего в мире. Тридцать два этажа имеет главный корпус! Триста восемнадцать метров над землей. Сорок пять тысяч помещений в одном корпусе. Чтоб обойти их все, надо пройти сто сорок пять километров. Двадцать пять тысяч девушек и юношей учатся в его стенах. Около двух миллионов томов книг имеет он в своей библиотеке. Одних читальных залов — тридцать три.
Наши путешественники не утерпели — попросили шофера остановиться на минутку, чтоб обойти это здание вокруг. Шофер остановил машину, но засмеялся:
— Посмотрим, посмотрим, какая это минутка…
Действительно, путешествие вокруг здания заняло пятнадцать минут. Вот какое здание, вот какая минутка! Не говоря о красоте самого тридцатидвухэтажного здания — домом как-то стыдно называть это величайшее творение советских зодчих, инженеров и рабочих, — один только шпиль, над которым поднимается на пятьдесят восемь метров в высоту; они восхищались всем окружающим: деревьями, цветами, кустарниками, которым была придана строгая форма и симметрия руками и талантом специальных садовников, ярко-зелеными газонами, подстриженными в одну линию моторными ножницами! Но, кроме такой красоты, их интересовало еще что-то другое.
— Хорошо было бы, Адам, — сказал Гиляр, — пройти туда с портфелем, как те ребята. На занятия.
— Неплохо бы, — ответил Адам. — Но, Гилярка, для этого надо много и серьезно готовиться, —
— Не вздыхай. Всему свой черед. Лишь бы только желание и здоровье были. А тебе, как я знаю, ни того, ни другого занимать не придется, — заметила Нина Ивановна.
Поехали дальше. Шофер пошутил, когда они садились в машину:
— Ну, поняли, какая это минутка?
— Поняли.
От университета дорога вела их прямо в Кунцево. В недавнем прошлом — это подмосковный дачный поселок. А теперь — часть Москвы, с современными домами, магазинами, школами, заводами. Ребята то и дело удивлялись, как только их шофер ориентируется: Рублевское шоссе, Можайское, Минское, Кольцевая дорога… Ничего! Сориентировался! Вот и деревня Раздоры.
Как-то странно было смотреть на эту деревню, проехав через всю Москву. Настоящая деревня! У некоторых домов даже колодцы с журавлями, утки в прудах плавают, георгины в палисадниках, как и в Ботяновичах. Дома, правда, все под железными крышами, террасы застекленные.
Все участники путешествия, однако, волновались тут не меньше, чем возле Московского университета.
Это же главная цель их путешествия! Это же их настоящая академия, где они должны своими глазами посмотреть, своими руками, если будет возможно, ощупать кедр, привитый на нашей обыкновенной, но милой сердцу сосне.
Разные мысли были в юных головах. Гиляру представлялась какая-то бело-розовая, как весенний сад, мраморная ограда, величественный вход, а за ним чудесная красивая девушка в златотканых одеяниях.
Она спросит у них:
«Вы из Белоруссии? Заходите! Добро пожаловать!» — и поведет их к заветным кедрам.
Адаму думалось совершенно иное:
«А что, если они придут в питомник, а там один туман и больше ничегошеньки — ни кедров, ни сосен. Или не туман, а какие-нибудь короеды погрызли-источили их. Что тогда?»
— Эх! Вот досада будет! — вырвалось у него вдруг.
— Ты это о чем? — спросила учительница.
— Да все о том, Нина Ивановна! Ехали в такую даль… Придем, а там ничего нет.
— Что ты, Адам! Как можно! — возразила Нина Ивановна. — Все будет хорошо.
А сама тоже волновалась. Да намного ли старше их была она сама?
Но вот они проехали деревню, переезд железнодорожной ветки.
Дорога пошла песчаная, как и около Ботяновичей. Спустились в лощину, снова поднялись на невысокий пригорок. С левой стороны увидели деревянный одноэтажный дом, а с правой — штакетниковый забор.
Надо спросить.
Марылька, более резвая, побежала к дому и спросила у одного старика:
— Простите! Не скажете ли вы, где тут лесопитомник Академии наук?
— А вот он, за забором.
— Разрешите нам зайти туда и посмотреть, что там растет.
— Хозяина, лесничего, сейчас нет. Но мы, бывшие сотрудники, ныне пенсионеры, по старой памяти присматриваем за питомником. Заходите, пожалуйста. Откуда же вы?
— Мы из Белоруссии. Приехали осмотреть кедры.
— Это наша Александра Ивановна Северова их выращивала. Теперь и она на пенсии. Пойдемте, детки, я вам покажу. Почему ж вы так заинтересовались, что даже издалека сюда приехали?