Желтая акация
Шрифт:
Большое это дело — белорусская толока! Обычай такой ведется в нашем народе исстари. Громада помогала одиночкам.
А тут все как раз наоборот: одиночки (лесник с детьми) помогали громаде. Все понимали, что это — не толока, но, оказывая уважение своим гостеприимным хозяевам, так и говорили: толока.
Шли с песнями, с шутками, с частушками. Некоторые наперегонки бежали, в направлении затоки, разумеется.
Пришли быстро.
Затока имела действительно сказочный вид и напоминала лесное озеро.
Склонившись над водой, стояли вербы, ольхи. Немного поодаль, над ними, — дубы. Именно они били широкими листьями «будто ладонями».
Берега украшал аир. Хватало и тростника, и ситника тоже. Каждое растение имело свой оттенок, но все они были зелены. Листья белых лилий и желтых кувшинок тоже были зеленого цвета, хоть и других оттенков, с восковым налетом. А вот листья водяных орехов были совершенно иными и по форме и по окраске: они блестели в солнечных лучах всеми цветами радуги, но преимущественно розово-ало-красно-пурпуровыми.
Иван Степанович несколько раз сфотографировал затоку, но разве фотография может передать всю многокрасочность, всю гамму оттенков!
Занялась этим Галя, взяв альбом и краски. Тут уже было намного ближе к действительности. Галины зарисовки могли дать вполне удовлетворительное представление о той чарующей картине, которую создала природа, но, следует добавить, с помощью человека: орехи сюда со старой затоки сами не пришли, их принес со своими детьми Сымон Васильевич.
Девочки просили мальчиков набрать не меньше десятка самых красивых растений — с листьями, с орехами, чтоб показать ботяновцам: «Вот они какие,
Тем временем был закончен и пущен на воду второй плот. Работа спорилась. Девочки внимательно перебирали орехи, сортировали их, а мальчики, которым не хватило места на плотах, относили орехи к бочкам, осторожно укладывали их. Да и воды одновременно подливали, чтоб орехи все время были в воде.
Несколько школьников ушли собирать семена глицерии-манника. Они росли невдалеке от основной площадки. Набрали за короткое время полный мешок, но семена были с мякиной. Тут же, на ветру, перевеяли их.
Закончили и сбор орехов. Всего насыпали килограммов сто пятьдесят в бочки.
Тимох Сымонович считал просто: пятнадцать ведер, а каждое не меньше десяти килограммов.
Отбракованных орехов тоже набралось немало — контроль был жесткий — ведер пять. Их ссыпали в мешок — полакомиться.
— Вот и всё. Дождались, детки, красных листьев быстрей, чем эскимосы большой травы, — пошутил Тимох Сымонович.
Бочки стояли в ельнике в таком месте, куда легко могла подъехать машина. Там же поставили мешки с орехами и манником.
— При погрузке воду из бочек выльем, так как трудно будет поднимать на машину. А свежей нальем тогда, когда бочки будут в кузове. — Так планировал Иван Степанович.
Оставили в кустах и ведро, сплели из лозовых прутьев решетки, которые надо было положить в бочки, чтоб вода не плескалась, и направились к лесниковой хате.
Сказка про зачарованную Лилю и правда о желтых кувшинках
…Летите
Вы, пчелки,
В полет,
Поля посетите,
Луга, огород.
Цветочки лесные,
Растенья болот.
По дороге к усадьбе лесника Зося обратилась к учителю:
— Иван Степанович! У нас на ботяновском озере растет много желтых кувшинок. Тут их еще больше. А между тем они как-то остались вне нашего внимания. В свой гербарий мы их включили, но специального разговора о них никогда не было. В чем дело? Не сможете ли вы нам рассказать что-нибудь об этих золотистых цветах?
Ребята и девушки усмехнулись. Галя ответила за всех:
— Зосечка, милая! Разве ты не слышала, что говорил Иван Степанович вчера? «Дайте мне одно слово, и я расскажу вам на это слово сказку». Тем более, он сможет рассказать про желтые кувшинки то, что знает о них наука.
— Наука наукой, но пускай Иван Степанович лучше расскажет сказку про них. Одно другому не помешает, — заметила вторая Галя, дочь лесника.
— Что ж, от своих слов не отказываюсь. Но что вам раньше рассказать — сказку или то, что про желтые кувшинки сообщает нам наука?
— Сказку, сказку! — попросили одни.
— Раньше сказка, потом наука, — добавил, кажется, Адам.
— Эти слова можно принять за шутку, но в них заключена большая мудрость. Действительно, некоторые мысли, когда они зарождаются у людей, воспринимаются во многих случаях как сказка. В дальнейшем, при углублении этой мысли, после обоснования ее, проверки, нередко бывает, что в ней много правды. Что-то подобное случилось с желтыми кувшинками. Наша народная сказка, которую я слышал еще в детстве, называлась так: «Сказка про зачарованную Лилю». Послушайте эту сказку.
Жила-была сиротка, Ее все звали Лиля. Ни матери, ни тетки, Родные все в могиле. Родной семьи не знала, Бродила сиротою, Трудом хлеб добывала, Боролася с нуждою. Раз ведьма увидала, То была Яговица, Что всякое бывало — Тут можно поживиться. — Иди к нам, Лиля, в дети, Работать в доме, в поле, Забудешь, что на свете Жила ты в горькой доле. Оденем и обуем За добрую работу. Мы примем, как родную. Жить будешь без заботы. А ведьма дочь растила, Уродину-девицу. На мать та походила, На ведьму Яговицу. Как проволока, косы У ней пучком торчали. За них, за взгляд раскосый Дочь Дроценицой звали. Узнала Лиля вскоре, Что значат обещанки, Какое это горе К таким идти в служанки! До самой полун'oчи Гоняют за дровами, И каждая хохочет: «А где котел со щами?» И с озера водицу Носить досталось Лиле, Чтоб ноги Яговица И Дроценица мыли. Что слезы лить напрасно! Не встретишь сожаленья… В такой судьбе несчастной Одно ей утешенье: У озера на воле Присядет над водою, Поет о горькой доле, Что ей дана судьбою: «Расцвела калина, Да на бугорочке. Мать на свет родила Горемыку-дочку. Породила дочку Среди темной ночи: Беленькое личико, Синенькие очи. Не дала ей только Мать счастливой доли, — Не расцветши, вянет, Как былинка в поле…» Серебряным звоночком Плывет сиротки песня, Разносится в лесочке, Уходит в поднебесье. Той песне отвечает На свете все живое — Ведь з'a сердце хватает Сиротки горе злое. И гуси приплывают, И лебеди, и крачки, Крылами отгоняют Они печаль беднячки. Все ярче, все пестрее — Откуда лишь берется? — Рой мотыльков над нею Метелицею вьется. Цветочками своими Ей весь лужок кивает, И 'aир вслед за ними Сиротку утешает. Он Лилю манит, кличет: «Иди ко мне купаться! Твоя краса девичья Все будет прибавляться». Купается девица. Друзьям своим кивает. Студеная водица Красы ей прибавляет. На солнце стали краше И косы золотые. Во всей сторонке нашей Где ты найдешь такие? Взглянула Дроценица На косы сиротинки, Корежится и злится, Как листья на осинке. Сапожничьей смолою Прилипла к Яговице: — Вот мне б с такой косою На людях появиться! — И в косы Лили с криком Вцепилась ведьма злая, У ней, в порыве диком, Красу отнять желая. И Лиле страшно стало, Бороться с ней не может, Но там, где силы мало, Смекалка все ж поможет! И притворилась тихой, Послушною такою: — Какого вам тут лиха Спешить с моей косою? Мне косы надоели. К чему краса такая? И вам их в самом дело Давно бы отдала я. Но раньше их помою, Дарить так не годится, Прополощу живою Озерною водицей. Я принесу водицы Сюда кувшинчик целый, И вместе с Дроценицой Мы примемся за дело! С кувшинчиком девица Бежит, рукою машет, А злая Дроценица От счастья чуть не пляшет. К озёрку что есть силы Сиротка добежала, Друзей скликает милых — У ней их там немало. Вот гуси с лебедями Из камышей приплыли, Синички бьют крылами Над головою Лили. Цветы кругом пестреют У заводи озёрной, И все они жалеют Ее в судьбине черной: «Ну что тут сомневаться? Иди скорее в воду, Чтоб ведьме не достаться И дочери-уроду!» И в озеро глубоко Зашла она с волною, Кувшин держа высоко Над самой головою. А ведьма с Дроценицей Все время ждут и злятся: Из озера водицы Никак им не дождаться. Бегут что стало духа, Глядят — в воде по плечи Их Лиля. Тут старуха Совсем лишилась речи. А лебеди с гусями Широким взмахом крылий В кувшинку над волнами Вдруг Лилю превратили. Кувшинчиком головка И венчик золотистый. Стан в тьму ушел глубоко, А глазки — в день лучистый. Широкими ветвями Простерлись руки Лили, А волны под цветами Ей гибкий стан укрыли. Крича в диком ознобе Мать с дочерью уродкой, Нырнули в воду обе, Чтоб вытащить сиротку. Успела Яговица За ножку уцепиться, Плывет, гребет рукою Как корень под водою. Ни солнце им не светит, Ни ветер им не веет. Никто на целом свете Тех ведьм не пожалеет. А Лиля-сиротинка Там радует все взоры. Чудесная кувшинка Украсила озера. Названий есть немало У этого цветочка: Зовут «горшочком» малым, Зовут и «плавуночком». И «Лилией» в народе Прозвали «золотою», Что от лихой невзгоды Скрывалась под водою. Едва снега растают У нас в лесной сторонке, Кувшинки поднимают Всё выше стебель тонкий. Приди сюда с зарею Ты к заводи озерной, Любуйся их листвою Зеленой и узорной. И ты услышишь пенье Знакомой тебе Лили, Все, что мы в день весенний Послушать так любили: «Лилия-лилея, Дремлет в час заката. Ты не знаешь, где я, Кем была когда-то. Чистым будь душою, Зла не делай людям, А не то с тобою, Как и с ведьмой будет. Чаши лилий всплыли В заводи на воле. Уж не плакать Лиле О несчастной доле! Пусть же ведьмы эти Злятся под водою,— Есть друзья на свете С доброю душою!»— Бедная сиротка! — вздохнула Галя.
— Но как же согласовать ваши слова о том, что в сказке бывает и зерно правды? — спросил Гиляр.
— Скажу и об этом. Когда мне пришлось впервые услышать эту сказку, я не думал, что в ней заключено такое зерно правды. Между прочим, родители нас предупреждали: «Цветы можете брать, рвать, а корни не трогайте, не вздумайте пробовать, съесть, так как там Яговица сидит, может загрызть вас своими клыками. Не забывайте, что у нее шестьдесят зубов да еще четыре». Оказывается, это не сказка, а наука утверждает, что в желтых кувшинках есть отравляющее вещество. Правда, есть в этом растении много полезных и съедобных веществ: таниды, сахароза, крахмал. Если корневища высушить или сварить их в соленой воде, то и отрава пропадает. Тогда их люди могут есть, и никакого вреда для здоровья не будет.