Желтое облако (с илл.)
Шрифт:
– Ошибаетесь, магистр, - смело взглянул я на Кайбола.
– В голосе родной матери я различу любую нотку. И не все на Земле родное для меня.
Кайбол помрачнел.
– Мы никого не пустим сюда с оружием и не допустим атомной войны. Исчезнет все оружие, погибнут машины, города, мосты, но останутся живы люди. Лучше жить под открытым небом, вспахивать поле обломком дерева, чем лежать мертвым под красивым памятником. Люди труда не пропадут, а о тех, кто живет чужим трудом, я не думаю, и никто не пожалеет их. Люди труда начнут заново создавать цивилизацию. Смотрите!
– Кайбол резко встал, шагнул к белому щиту,
– Вот - стоит повернуть, и огромный снаряд полетит к Земле. Он врежется в ее атмосферу, без взрыва раскроется и…
– Желтое облако окутает Землю, - закончил я.
– Да, желтое облако, как вы называете…
– Но ведь несчастье обрушится на всех! И на тех, кто хотел мира и жил справедливо!
– воскликнул я.
– Знаю, - коротко бросил магистр.
– Это-то меня и удерживает.
– Слушая только радио, трудно узнать истинное положение дел, - осторожно заметил я.
– Можно ошибиться, причинить страшные бедствия, а окажется, что в этом не было необходимости.
– Вы правы, - сказал Кайбол.
– Поэтому мы будем действовать вместе с вами. Согласны?
– Да, - ответил я.
– Но у нас нет полной информации.
– Мы будем знать все, - твердо сказал Кайбол.
– Я научился читать. Я ознакомлюсь с последними приказами военных штабов, с их планами…
Я слушал и ничего не понимал. Находясь на Луне, читать бумаги, которые там, на Земле, спрятаны от посторонних глаз в сейфы, охраняются, как документы сверхсекретной важности!
– Возможно ли?
– пробормотал я.
Кайбол не ответил, и я понял, что вопросы насчет этого бесполезны. Я не мог не верить ему. Да, он будет знать все, может обойтись и без меня - это особенно беспокоило, - и я напомнил:
– Значит, вы не будете предпринимать решающего шага, заранее не поставив меня в известность об этом, не станете действовать без моего согласия?
– Разумеется. Иначе наш союз невозможен.
– Благодарю вас, - я немного успокоился.
– А что мы сделаем с Дином Руисом?
– Задержим его. Пусть поживет с нами.
– Согласен.
Первая наша беседа закончилась тем, что Кайбол подарил мне очень нужную вещь - не совсем обычный магнитофон. Широкое мягкое кольцо с маленькими, словно пуговицы, дисками надевалось на голову. В каждом диске помещался моток тончайшей магнитной ленты. Для записи не нужно произносить слов, можно диктовать мысленно. Если оставить магнитофон включенным, запишутся все мысли, которые могут возникнуть по тому или иному случаю, но это была бы напрасная трата микропленки. Подсчитано, что если заснять все, что видит человек в течение дня на Земле, то на это понадобилось бы не менее 15 километров пленки. Человек видит и мыслит, думает о множестве вещей. О том, что он видит, он рассказывает в три раза медленнее, чем думает теми же словами. Сколько же нужно пленки, чтобы записать все его мысли!
Я должен был экономно использовать микроленту, думать только о самом важном. Я верил, что вернусь на землю, мне легче будет рассказать людям о пережитом, если будет сделана магнитофонная запись.
Нужно было сначала хорошо вспомнить прошедшее. У меня были кое-какие записи в блокноте. Я надел кольцо, включил магнитофон и стал мысленно рассказывать о том, что произошло во время полета к Луне, о встрече с альвинами и о первой беседе с Кайболом.
ТОЛЧОК В ПЯТЬ БАЛЛОВ
Если листки из блокнота Киджи рассказывали о докторе Шкубине одно, то профессор Дольц говорил о нем другое. По словам старого профессора, Валентин Шкубин - добрый человек: он тратит небольшое наследство отца на больных и науку. Но его всю жизнь преследует несчастье. Он искал уединения и независимости, но будучи слабохарактерным всегда находился в зависимости и прежде всего от своего отца. Доктор Шкубин пытался лабораторным путем создать живую клетку. Узнав об этом, отец запретил ему подобные опыты. Религия находит возможным разрушать жизнь, выводить новые виды растений и животных, но непостижимым считает первичный акт творения жизни - это принадлежит всемогущему. Доктор, видимо, не верил в сверхестественные силы, но подчинился отцу. История эта была хорошо известна Дольцу. Профессор не хотел близких отношений с доктором Шкубиным из-за «ордена». Неприятно было видеть каменные стены и решетки: за ними ум человека может только погибнуть, но не развиваться.
На Ингу доктор произвел впечатление человека добродушного, немного рассеянного и не совсем здорового. Он не спросил у Инги, откуда она родом. Очевидно, для него было достаточно одного телефонного разговора с профессором, которого он уважал. Инга была довольна. Зачем вызывать чувство недоверия у своего соотечественника, давно покинувшего родину?..
Она пришла к Шкубину во второй раз. Его не оказалось в лаборатории. Инга поднялась на веранду и увидела там старуху служанку. Та сказала, что доктор в клинике, и попросила подождать.
Инга увидела аквариум и в нем - саламандру. Узкое пятнистое тело скрылось за камнями.
Внизу, за деревьями, раздались хрустящие шаги. Показался Шкубин. Тяжело дыша, он поднялся по ступенькам.
– Здравствуйте, фройляйн… Жара ужасная.
Да, день был, кажется, жаркий, но Инга этого как-то не замечала: бывая в пустыне, она привыкла и не к такой жаре.
Доктор пригласил ее к себе в кабинет. Там он выпил воды и вдруг спросил:
– Не хотите ли, фройляйн, пойти ко мне работать лаборантом?
Инга растерялась.
– Но… Я работаю.
– Я заплачу больше, чем платит вам Дольц. Наблюдая за вами, я убедился, что вы хорошо знаете дело.
– Спасибо за такой отзыв и предложение, но я не могу, господин доктор.
– Жаль, - сказал Шкубин.
– Однако я невежлив. Хотите что-нибудь выпить, фройляйн?
– Что вы, господин доктор! Я вообще никогда… И к тому же очень жарко.
– Я достану холодного.
– Шкубин, не слушая возражений, открыл холодильник, который стоял тут же, и достал бутылку.
– Это хорошее виноградное вино. Как доктор, я не вижу никакого вреда от него. Вы знаете, фройляйн, что в таком вине содержится около трети таблицы Менделеева?
Он налил Инге и себе.
– Что-то слышала об этом, но не особенно верю, - рассмеялась Инга.
– А вы попробуйте. Тут есть даже алюминий и титан. Выпейте алюминия, его содержится всего лишь один грамм на тысячу литров.
– Что ж, уступлю вам, господин доктор, - она подняла рюмку.
– Выпью несколько микрограммов алюминия, а заодно и титана.