Желтые перчатки
Шрифт:
— Будто Вадим был здесь, когда он тут вовсе не был.
— Что?!
Кручинин с трудом сдерживал гнев.
— Впрочем, — быстро сказала она, — если вы считаете, что эта ложь может спасти Вадима, я готова…
Кручинин с негодованием остановил её движением руки.
Считая, по-видимому, вопрос исчерпанным, Кручинин перевел разговор на другую тему. Мало-помалу беседа завязалась и скоро приняла, тот дружеский оттенок, который умел придать ей, когда хотел, мой друг. Я с удивлением смотрел, как тает во время этой беседы образ холодной львицы, который я создал себе, разглядывая Фаншетту, и как она становился простой, остроумной и умеющей расположить к себе женщиной. Право, глядя на них, трудно было поверить тому, что они видятся впервые. Когда ненароком выяснилось, что Кручинин остался
Да не посетует на меня читатель, я готов был упрекнуть Кручинина в бессердечности, когда через минуту понял, что его поведение, даже самое упоминание о голоде, было не чем иным, как ловким ходом, имевшим целью удалить хозяйку из комнаты и дать ему возможность без помехи произвести здесь подробный осмотр. Было совершенно очевидно: он ищет следы пребывания Гордеева. Он оглядывал каждый уголок, каждый предмет. Его особенное внимание привлекли валяющиеся на рояле светло-жёлтые мужские перчатки довольно несвежего вида. Он даже примерил было одну из них, но поспешно отбросил, заслышав шаги хозяйки. Через минуту он сидел на низеньком пуфе перед каким-то смешным турецким столиком и с аппетитом поедал глазунью, благоухавшую кипящим сливочным маслом. За глазуньей последовала клубника с молоком, за клубникой — кофе. Кручинин ел так, как будто голодал неделю. Я с завистью глядел на него и прислушивался к урчанию собственного желудка. Мне было стыдно напомнить Фаншетте о собственном существовании, а она, по какой-то странной забывчивости, даже не предложила мне присесть к столу. Только поставив на стол кофе с халвой, она вдруг вспомнила обо мне. Несмотря на желание демонстративно отказаться от угощения, я не нашёл в себе силы это сделать: я слишком люблю халву.
Поев и закурив, Кручинин несколько раз прошёлся по комнате. Его взгляд снова остановился на жёлтых перчатках.
Хозяйка тоже взглянула туда и, увидев перчатки, вскрикнула. По-моему, она даже испуганно прикоснулась к виску.
— Боже мой, — пролепетала она в полной растерянности, — боже мой!.. Мы с вами ищем доказательств его присутствия, а я и не знала, что они тут…
— Это его перчатки? — спросил Кручинин.
— Ну, да же, конечно, его, — обрадованно говорила она. — Он забыл их…
— Когда?
— Не помню… Право, не помню.
— Во всяком случае не в ту ночь?
— О нет! Его же тогда не было! — с уверенностью воскликнула Фаншетта.
Покойник посещает институт
Мы молча спустились с лестницы, молча сели в автомобиль. Хотя это была моя машина, Кручинин без стеснения завладел рулем. Это может показаться парадоксальным, но я хорошо знаю, что за руль он садится именно тогда, когда хочет сосредоточиться. Я проверил и на себе: если сидишь рядом с водителем, то гораздо больше внимания обращаешь на то, что происходит вокруг, нежели тогда, когда сам сидишь за рулём. Тут всё внимание устремлено лишь на детали, определяющие направление и скорость движения, а руки и ноги совершенно рефлекторно, помимо мыслительного процесса, который может идти своим чередом, совершают движения, необходимые для управления автомобилем.
Кручинин обычно ездит осторожнее меня. Поэтому мы без особой спешки продвигались вдоль Неглинной. Примерно около Государственного банка нам предстояло обогнать трамвай. Место здесь узкое, и ежели возле тротуара стоят автомобили, то едва остается полоска, чтобы проехать между ними и идущим трамваем. Когда Кручинин поравнялся с моторным вагоном, я не мог не обратить внимание на то, что происходило на его задней площадке. У меня был достаточно наметанный глаз, чтобы сразу опознать в двух парнях профессиональных карманщиков. Один из них, довольно искусно разыгрывая суетливого и неловкого пассажира, прижимал к перегородке какого-то хорошо одетого бородача с большим портфелем. Другой с не меньшей ловкостью — со стороны это бывает обычно лучше
Мы с Кручининым — не любители такого рода происшествий и не стали здесь задерживаться. Проезжая, я успел только заметить, что нерастерявшийся пассажир, у которого похитили бумажник, довольно проворно выскочил из вагона и бросился к своему бумажнику, лежавшему возле самого трамвайного колеса.
Вероятно, я позабыл бы об этом мелком происшествии, если бы через день о получаемой Кручининым газете московской милиции не натолкнулся на заметку, сообщавшую о том, что под колёсами трамвая погиб вор-рецидивист, ловко ускользавший от преследования уголовного розыска. По приведённой характеристике преступника я никак не мог предположить, что речь идёт о том самом карманщике, падение которого я видел. Но дата и часы происшествия сходились настолько, что ошибки быть не могло. Зачем этому ловкому специалисту по взлому понадобилось лезть в карманы пассажиров, оставалось неясным.
По-видимому, подобное же сомнение возникло и в милиции, так как были приведены точные данные идентификации личности преступника по дактилоскопическим отпечаткам, снятым с трупа. По этим-то отпечаткам и была отыскана карта покойного и с неопровержимостью установлена его личность.
Я показал эту заметку Кручинину,
Прошло дня три-четыре со времени этой беседы, когда однажды утром нас разбудил звонок следователя, ведущего дело Гордеева. Тоном совершенно обескураженного человека он просил Кручинина приехать немедленно. То, что мы от него услышали, способно было смутить кого угодно.
Нынче ночью филиал того же института поселили грабители. Снова вскрыт сейф и снова ошибочно — не тот, где хранились деньги; преступникам ничего не досталось. Они проявляют какую-то последовательную неосведомлённость. Её можно было бы принять за результат неопытности: отсутствует предварительная разведка.
Но обстоятельства вскрытия сейфа исключают предположение о неопытности, во всяком случае у непосредственного исполнителя вскрытия. Шкаф снова вскрыт очень искусно и тем же способом, что и в первый раз. Это убеждает следователя в том, что в обоих случаях действовал один и тот же исполнитель: предварительное насверливание отверстий вокруг замка произведено по треугольнику, точно совпадающему с первым. На краске сейфа остался даже след наложенного трафарета для сверла. Сомнений быть не может: операция произведена одной и той же рукой. И снова, как в прошлый раз, грабитель светил себе стеариновой свечой и снова ушёл через окно. И возле шкафа и на подоконнике стеарин носит следы пальцев преступника.
— На этот раз нам не пришлось дактилоскопировать работников института: в картотеке милиции оказалась карта нынешнего визитёра — вот она, — сказал следователь и положил перед Кручининым дактилоскопическую карту.
Кручинин внимательно просмотрел карту.
— Раз вам точно известна личность визитёра, едва ли составит большой труд отыскать его в Москве. Удивительно только: неужели этот одесский Сёма Кабанчик не нашёл способа сесть в тюрьму там, непременно ему нужно было идти на верную посадку в Москве. Любитель столичных тюрем?
Подумав, Кручинин добавил:
— Полная идентичность действий даёт все основания предположить, что и в первом случае сообщником Гордеева был именно этот Сёма.
— Я сам так подумал, — сказал следователь, — но теперь знаю, что в ту ночь Сёма был ещё в Одессе.
— Наверняка?
— Абсолютно точно.
— Сколько людей было, по-вашему, нынче?
— Пока не знаю… Сначала я думал, что их было двое. Во-первых, проделанная работа — едва ли под силу одному; во-вторых, я нашёл на пыльном полу под сейфом ещё вот этот след, являющийся, по-моему, отпечатком перчатки, — вот… — следователь положил перед Кручининым.