Желтый ценник
Шрифт:
Всего минуту внимания. Ася ждет. Каждая секунда ожидания несет в себе единицу действия – стук в дверь, теплые слова и прикосновения.
Но их нет.
Звуки жили по всей квартире, хлопали двери в ванной и туалете, гудел чайник, телевизор. Ася слышала его короткие обрывистые фразы в разговоре с детьми, порой совсем близкие к дверям спальни, но он так и не переступил ее порога.
Что вообще происходит?
– Руслан, – зовет она тихо. Он не слышит или не хочет слышать. Это оскорбительно. – Руслан…
Тургор ее жизни стремился к нулю.
– Как ты? – он держал ее руку.
Кажется, уснула, не заметила,
Ее ладони горячие, скользкие от пота. Ася знала, как он ненавидел потные ладони.
– Извини, – потянула она руку.
Он не сопротивлялся, отпустил.
– Сегодня была хорошая торговля. Если так пойдет, сможем выплатить штраф. Ты, главное, в суде время потяни. – Он говорил тихо и устало.
Ася никогда не видела его таким опустошенным. Ей так хотелось его утешить и ради него перевернуть всю землю, но у нее совсем не осталось сил. Все святые мысли напрасны, сейчас только спать или рисовать в голове прекрасные картинки светлого семейного будущего.
Едва забрезжил первый свет, Ася проснулась и вышла на кухню. Руслан спал на коротком зеленом диванчике в неудобной позе: макушка уперлась в стену, ноги свешивались.
С первой попытки разбудить Руслана не удалось – он ничего не почувствовал, но следующий толчок в плечо заставил его вскинуть голову рывком удивления.
– Встала?
– Да. Вроде лучше. Только жутко кружится голова. – Ася прикончила подсыхающую на дне чашки лужицу кофе. – Пойду в больницу…
Прошло еще полгода. Ася дошла до Верховного Суда. Решением городского суда сумма штрафа была изменена до восьмидесяти тысяч рублей. Это уже была небольшая победа. Конечно же, Ася настаивала на прекращении таможенного дела в отношении ее. Согласно статье сто девяносто четыре Таможенного Кодекса Российской Федерации истекли сроки давности привлечения Аси к ответственности.
Время шло, вместе с судебными тяжбами Ася с Русланом усиленно собирали деньги. Они понимали, что таможенники их так просто не отпустят. Ася без конца гоняла в Москву и уставала до такой степени, что путала время дня. Однажды в Москве на улице около станции метро она перешагнула невысокий заборчик и легла прямо на лужайку. Так и спала, рядом с мужчиной и женщиной бомжеватого вида, по разные стороны от дерева. Потом проснулась от небольшого толчка женщины.
– Выпей.
Ася отказалась от початой бутылки вина, послушала собственное тело, вроде отдохнула, а вот ноги горят.
– Ты не подумай, что я какая-то бомжара, – женщина запрокинула голову, стала жадно пить. Остановилась, отерла влажные губы тыльной стороной ладони. – Я просто загуляла. А ты чего тут? Не наша ведь.
– А я просто устала.
– Вот знаешь, и я устала. От жизни такой скотской устала, – женщина расхохоталась, словно сказала жутко убойную шутку.
– От работы устала. – Ася сняла кроссовки, удивилась тому, что пропали капроновые носки. Грешным делом подумала на женщину – вдруг стянула, пока спала. Но тут же сама себя поругала, зачем ей ее капроновые носки, могла взять Асины добротные кроссовки, да и они, похоже, не жадные – предложили выпивку. Может, сама забыла надеть, теперь с ней это стало случаться довольно часто.
Ася развязала шнурки, сунула ногу. В кроссовку попал мусор, вытряхнула и, когда поняла, обомлела. От долгой ходьбы капроновые носки приварились к подошве и при снятии порвались и рассыпались. На щиколотках остались только ошметки резинок от носков. Вспомнила про поясную сумку, судорожно ощупала талию: «Пропала?! Нет! Перекрутилась на спину». В сумке был билет на поезд и две купюры – все на месте. Двумя пальцами вытащила одну денежку, отдала женщине. Та жутко удивилась, расплакалась. Потом пнула Асю по ноге и, отчаянно причитая, поползла на коленках к мужчине.
– Тут олигарша еб… деньгами разбрасывается.
Проходящие люди стали оглядываться, присматриваться к Асе.
Ася заторопилась к метро…
Как Руслан с Асей ни старались, на штраф накопить не получалось, пока не помог счастливый случай…
Новый порыв ветра вздул палатку. С цепочки сорвалась блузка и полетела по проходу, пугая покупателей распростертыми рукавами. Сделав это, ветер помчался вдоль палаток. Для него это была очередная несерьезная прогулка, без напряжения и ожидания. Он мчался дальше трепать развешанные полотенца и тюли, раскачивать спортивные костюмы, пуховики, блескучие новогодние наряды, которые завтра облекут измочаленные дамские телеса в призрак праздника. Декольте-мекольте, шампанское-дарманское, пятна, крики, визги, петарды – все это завтра станет интересным происшествием и займет в семейном фотоархиве достаточно страниц. И погода уже не особенно важна, и ветер не сыграет свою роль в маленьких семейных праздниках.
Ася подняла блузку с земли. Отряхнула от снега, вернула на цепочку и вспомнила, с каким тупым удивлением их встретила бухгалтерша таможни, когда они пришли за номером расчетного счета для перечисления штрафа. С трудом, но справилась, собралась, подтянула губки в тугой узелок и уставилась на них, как на представителей сказочного мира, в которых была заложена какая-то непостижимая великая тайна, известная только этим двоим сумасшедшим, которые собираются заплатить штраф, сравнимый с пожизненным бюджетом всей ее семьи. «Такие деньги можно только украсть, получить в наследство, заработать такие деньги невозможно», – передавал эфир ее глаз.
Тайны не было, это скорее была помощь Всевышнего. В то время пока Ася целый год писала по инстанциям и ходила по судам, Руслан совершал чудеса: он мог продать все, что попадалось под руку кажется, одну газету он мог продать по клочкам, естественно никого не обидев и не нарушив этики рынка. После обмена «товар – деньги» обе стороны оставались счастливы и довольны, потому что на сдачу Руслан выдавал неимоверное количество комплиментов и восторгов, а покупатели возвращались с друзьями и родственниками. Ася уже не боялась привозить неординарный товар. Особенно повезло с пуховиками-«алясками». Когда Ася их привезла и назвала закупочную цену две тысячи шестьсот рублей, Руслан чуть не задушил Асю.
– С ума сошла! – дрожал он всем телом. – Да еще по такой цене! Дура!
Ася молчала, уставившись в телевизор. Да, цена выглядела как особое покупательское потрясение, но именно это могло сейчас спасти. Другого варианта Ася не видела. Образно говоря, она верила, что именно сейчас, для восстановления справедливости, нить предпринимательства мерно струилась из рук Аллаха и скользила меж ее пальцев. И тут надо не сплоховать, без излишней стремительности и спешности дать нити жить без узелков и обрывов, чтобы нить находилась в ровном и несильном натяжении, и лишь временами ослаблять ее.