Желтый металл. Девять этюдов
Шрифт:
«Князь Цинандальский» издевался над сибирской дурочкой, выманивал у нее подарки, и не будь их, не стал бы играть свою грязную роль. Но ведь Дуся ничего не знала. Она возвращалась на постылый Сендун, как в каторгу. Ей и в голову не приходило, что только от нее зависит изменить свою жизнь. Что мешало ей, женщине бездетной, бросить мужа, к которому у нее не было ни любви, ни уважения даже? С-ское любовное похождение Дуси, при всей его пошлости, окончательно порвало всякую связь ее с мужем. Уроки Антонины Окуневой пошли впрок и принесли плоды: скупщик и вор золота Петр Грозов, сам того не подозревая, продал и собственную жену.
И ничего этого Дуся не знала,
Замышляя заняться спекуляцией, по примеру Густинова, Петр Грозов втягивал жену в новое преступление, — женщина не сознавала, куда ее ведут.
— Чего ты мажешься с мелочами, не набрал, что ли, денег за металл? Мало тебе, что все неймется-то! — попробовала возразить Евдокия против досадливо-скучной возни с клеенками и платками.
— Молчи! Ты… — сквозь зубы злобно выругался «монголка». — Не трепись, мало, что ли, ты меня изубыточила, тварь ползучая! — припомнил он жене с-ские тысячи, ушедшие «невесть куда». И Дуся спряталась, как улитка в раковинку. Безвольный, неумный человек, лишенный моральных устоев, служит в жизни игрушкой случая, и случай к нему беспощадно зол.
2
Хорошо остаться в Москве на несколько дней, но где жить? Валяться на вокзале не хочется никому, гостиниц же мало, и они для командированных, которые тоже ждут там очереди. Грозов это знал и не думал обращаться в гостиницу.
— Дуся, действуй ты, — предложил он жене.
— А как?
— А так! Уж больно много тебя учить приходится, больно ты поумнела-то, — с новой злостью сказал Грозов. — Войди во двор, потрепись с бабами, не пустит ли кто переночевать.
В первом дворе дворничиха сказала, что к себе не пускает, а в доме никого, кто сдал бы комнату на несколько дней, тоже нет, и поинтересовалась, несмотря на свой отказ:
— А документы у вас есть?
Женщина была так решительна в своем требовании, что пришлось предъявить ей паспорта. Все оказалось в порядке, но это не помогло.
В следующем большом доме Евдокия разговорилась с лифтершей. Эта была посговорчивее, хотя тоже поинтересовалась документами. Получив заверение, что в этом отношении у проезжих все, как должно, лифтерша выставила свои условия:
— По десятке в день с человека. И чтобы никак не шуметь, иначе другие жильцы придерутся.
У Татьяны Сергеевны Совиной комната была небольшая, метров одиннадцать квадратных. Кровать, именуемая полуторной, и диванчик предоставлялись хозяйкой в распоряжение временных жильцов. Сама Совина устроится на ночь на полу. Эта одинокая женщина лет сорока пяти была тертый калач, «промышленница».
Грозов и Густинов назвали себя работниками МВД, побывавшими на курорте. Для чего они «загнали пыж» Совиной, сами они не сумели бы определить точно. В общем и для важности и для убеждения ее в своей надежности. Звание работников МВД не помешало им интересоваться, что и где стоит покупать в Москве, а Совиной — снабдить новых знакомых обширной и интересной информацией.
Эта женщина через два дня на третий обязана была сутки дежурить у лифта. Несложные обязанности лифтерши она с успехом совмещала с занятиями рукоделием: вязала крючком подзоры для кроватей, накидки для подушек, салфетки на комоды и подзеркальники и прочие хорошо выполненные и украшающие жизнь вещицы. На спицах она изготовляла из «жильцовской» шерсти варежки с цветными вставками, перчатки.
Неплохая мастерица, Совина без дела не любила скучать. В свободные дни Татьяна Сергеевна путешествовала
Совина воссоздала себе профессию посредника, что ли, впрочем, старую как мир. Нельзя сказать, чтобы она занималась спекуляцией в ее классическом виде, то-есть скупкой вещей с их последующей перепродажей в целях недобросовестного обогащения.
Совина своих денег, вложенных в «дело», не имела. Покупки, когда приходилось, она делала на деньги заказчиков. Совина получала мзду за услуги — действие, в уголовном порядке не наказуемое. Она продавала не вещи, а занятое ею место в очереди или чек, выписанный продавцом. Эта женщина за некоторое вознаграждение отказывалась от принадлежащих ей прав без определяемого по какой-то шкале ущерба для кого бы то ни было. Сдавая комнату, Совина терпела неудобства от случайных жильцов за плату деньгами и натурой со стола постояльцев. Такова формальная сторона профессии Совиной. Юридически как будто бы состава преступления и нет. А с точки зрения нашей морали Совина была виновна, и во многом. Выдавая себя за покупательницу, за заказчицу, Совина лгала и обманывала окружающих. Им она никак не могла бы признаться в том, что она действует не для себя. Иначе ее выставили бы и никто бы ей не помог.
Мораль Совиной расходилась с моралью массы: в этом-то и была вина Совиной, здесь и крылся зародыш неизбежной для нее беды. В жизни ловкой «промышленницы» постоянно присутствовали мелкая конспирация, дрянной подпольный элемент. У нее выработалась привычка ко лжи, к обману. Такие люди опасны для окружающих, опасны и для себя. До квалифицированного преступления им остался воробьиный шаг.
И Совина этот шаг переступила безотчетно. Она договорилась с Густиновым и с Грозовым, что будет высылать им в Сендунский прииск посылки с настольными клеенками, платками и другими вещами. Посылки она оформит наложенным платежом. За труды ей причтется рублей по сто с каждой партии.
Густинов и Грозовы три дня толкались по московским магазинам, ознакомились с ценами, вызнали «рынок». Идея посылок пришла в голову жадному Филату Захаровичу. Петр Грозов, который обещал, быть может, и превзойти со временем Густинова, подхватил идею.
— …Ходили-крались по жизни, озираясь, где урвать… — так в дальнейшем говорила об этом периоде своей малоудачной жизни Евдокия Грозова.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Пора вернуться в Н-к, к той ночи, когда Александр Окунев приехал к своему брату. После того как старший брат, оставив тщетные попытки прервать пьяный сон младшего, стащил его на пол, а сам улегся на кровать, он впервые за две недели заснул ночью не в поезде, а в действительно мирной тиши районного города.
Александр Окунев спал очень долго, глубоким, без сновидений сном и проспал бы, кто знает, до вечера, не подними его Марья Алексеевна настойчивым стуком в дверь часов в одиннадцать утра.
Александр поднялся, споткнулся о тело брата, вспомнил, где находится, и откликнулся.
— Слава те, господи! — услышал он голос хозяйки. — Я думала, что вы оба померли. Телеграмма есть. Спозаранку принесли, я к вам сколько раз стучалась.
Пришла та телеграмма, которую Антонина Окунева прислала из Г-т. Условный текст свидетельствовал, что посылка с золотым песком находится у Антонины. Оставалось сбыть металл.