Желябов
Шрифт:
Это были крепкие, здоровые люди, общительные, жизнерадостные, веселые, простые, нисколько не похожие ни на психопатов Достоевского, ни на нигилистов Лескова, ни на "гамлетов" Тургенева. Отличались они и от позднейших террористов, соратников Савинкова. У народовольцев-террористов были крепче связи с жизнью, с народом, с товарищеской средой, У них было больше непосредственности и воли к жизни. Каляевы - люди героические, они умели героически помирать, но уже не умели жить. И не случайно Ропшин - Савинков свое время и своих современников-террористов и в своих воспоминаниях, и в "Коне бледном", и в романе "То, чего не было" изобразил упадочно. О Желябове, о Перовской, о Михайлове, о Кибальчиче такие повести и романы можно написать, только впадая в чудовищные преувеличения.
ПОЕДИНОК
Надо было торопиться
Удары врага делались все более меткими
В Саперном переулке охранники с боем захватили типографию.
Млодецкий по
В Киеве суды и казни.
Исполнительный Комитет вынужден закрыть типографию на Подольской улице и динамитную мастерскую на Подъяческой: жандармы открыли их. "Хозяевам удается скрыться".
Пресняков, убивший предателя Жаркова, при аресте, отстреливаясь, ранит околоточного надзирателя и швейцара.
Суд над шестнадцатью народовольцами. Квятковский и Пресняков повешены; Степан Ширяев, Зунделевич, Бух и другие заточены пожизненно в казематы.
Взят Александр Михайлов. Взят Николай Колоткевич, взят Фридман.
Удары учащаются. Враг громит Исполнительный комитет, самые боевые учреждения захватывает лучших, главарей. Может быть, провалы незакономерны,? Бесспорно, арест Александра Михайлова - несчастная случайность. Он получал в фотографическом кабинете карточки казненных товарищей и при выходе был схвачен по предварительному доносу фотографе"; Оплошности бывают и с такими людьми, как Михайлов. Но уж никак нельзя назвать случайной целую систему арестов; никак нельзя считать случайными удары в самую голову, в самое сердце "Народном Воли". Еще совсем недавно Клеточников вовремя предупреждал нападения жандармов, раскрывал их замыслы, и партия крепла, партия росла. Исполнительный комитет был неуловим. Положение теперь резко изменилось; правительство оправилось, уверенной рукой наносит оно удары. Кто-то предает партию. Кто-то предает партию, зная ее вожаков, зная работу и замыслы. Процесс шестнадцати открыл предатели Гольденберга; по его указаниям власти усиленно ищут Желябова, Перовскую, Якимову и других. Но почему обнаружены квартиры на Подольской и на Подъяческой улицах? Гольденберг о них не знал. Почему больше не помогают самые тщательные предосторожности? Враг перешел в решительное наступление. Лорис-Мелкиов распустил Верховную комиссию, подчинил себе корпус жандармов, обратился к "русскому обществу" с либеральными призывами. "Русское общество" развесило уши, а тем временем хитрый Лорис неистово истреблял революционеров.
Желябов превосходно понимал эту тактику. Он не уставал твердить, что, прикрываясь либеральной болтовней, Лорис ведет борьбу с революционерами даже более беспощадно, чем его предшественники. Желябов рассчитывал устрашить правительство систематическим террором, но террористические предприятия не удавались; правительство само перешло к систематическому белому террору. Правда, царь и его приближенные все еще были очень напуганы. При выездах царь охранялся конвоем, сворой шпионов, жандармов. Царь, как будто, даже был готов пойти на кое-какие уступки "обществу"; разрабатывались либеральные проекты. Но все же надо было торопиться; незначительное промедление могло повести к крушению всего предприятия. И вот происходит беспримерный поединок. Окруженный полицией, сыщиками, имея осведомителей внутри партии, при всеобщей трусости "общества", при рабстве и забитости, наполовину разгромленный Исполнительный комитет в центре столицы, около самого дворца, по прямому соседству с карательными и следственными' органами после Шестой неудачи организует новое, седьмое покушение. Теперь Желябов и его товарищи решили действовать наверняка. Желябову поручается найти дом по одной из улиц, где царь проезжает из дворца в манеж. В доме графа Менгдена по Малой Садовой в подвальном помещении открывается лавка сыров. Помещение это Андрей Иванович сначала снимал под магазин осветительных материалов. Хозяева лавки - Юрий Николаевич Богданович и Якимова-Баска под фамилией Кобозевых. Лавка приспособляется для подкопа. Наружная стена заделывается досками. Вот как Якимова-Баска описывает работу по подкопу:
– Подкоп велся под окном нашей комнаты ночью, для чего окно тщательно завешивалось, чтобы с улицы нельзя было видеть света; окна же магазина были открыты, и с улицы, при слабом освещении от лампадки перед иконой Георгия Победоносца, на белом коне, можно было видеть кое-что в магазине. Перед началом работы деревянная обшивка стены снималась. Она была так приспособлена, что легко выдвигалась, когда было нужно, и после работы так же легко ставилась на место, но в закрытом состоянии, при нажиме снаружи, была неподвижна; на месте соединения обшивки обои каждый раз подправлялись незаметным образом, раздое трудное было пробить без шуму цементированную стену, вслед же затем дело пошло более или менее быстро, пока работающие не наткнулись на железную водопроводную трубу, но и тут они довольно скоро обошли ее, немного изменив направление, т. к. водопроводные трубы были довольно тонкими; затем, вскоре, через 3-сажени от начала подкопа наткнулись на водосточную деревянную трубу, ширина и вышина которой была приблизительно 1 аршин X 1 аршин. Это представило серьезное препятствие и вызвало задержку в виду того, что обойти трубу снизу
И потом уже до конца, до середины улицы, работа шли без всякой задержки. Приходилось только все время производить работу наивозможно без шума, т. к. очень близко был пост городового, а в моменты, когда звуки неминуемо усиливались, приходилось следить за городовым и ждать, когда он отойдет подальше… Работали в подкопе: Колоткевич, Желябов, Суханов, Баранников, Исаев, Саблин, Ланганс, Фроленко, Дегаев и Меркулов1…
1 А. Як и м о в а - Из далекого прошлого. "Каторга и ссылки" 1924 г. № 1(8).
Работали в две смены. Желябов приходил на ночную смену.
За улицей усиленно следили шпионы и полиция: по ней ездил царь. Приходилось соблюдать особую осторожность. Работники были люди молодые; это тоже могло показаться подозрительным.
При выездах царь менял направление. Желябов предпочитал подкопу метательные снаряды. По поручению Исполнительного комитета он организовал группу метальщиков и наблюдателей, главным образом из боевой рабочей дружины. Дружина состояла отчасти из рабочих, отчасти из интеллигентов - народовольцев. Боевая дружина стремилась к устранению шпионов в рабочей среде, к подбору и воспитанию террористов, к поддержке инсурекции. Нужно было правильно наладить наблюдение. В наблюдательный отряд вошли: Перовская, Гриневицкий, Рысаков, Оловенникова, Тырков, Тычинин. Наблюдатели разделялись на пары, которые должны были чередоваться, чтобы не броситься в глаза. Наблюдатели часто собирались; на собраниях обычно присутствовал и Желябов. Начальником наблюдательного отряда была Перовская. Наблюдение началось с 3имнего дворца. Узнали, что царь во втором часу выезжает в Летний сад, а по воскресеньям бывает на разводе в Михайловском манеже, следуя по Невскому и по Малой Садовой. Путь охранялся сыщиками, одетыми в штатское. Царь ездил очень быстро. Из манежа он возвращался по Екатерининскому каналу. Перовская заметила: на повороте от Михайловского театра на Екатерининский канал кучер обычно задерживает лошадей. Она нашла это место удобным для покушения.1
1 А. Тырков -К событию 1 марта. "Былое" 1906, № 5
Было решено: если царь не поедет по Малой Садовой, где была лавка Кобозева, то на Екатерининском канале на него нападут метальщики. Круг для царя замыкался.
Желябов рыл подземную галлерею, подбирал боевую дружину, выступал среди рабочих, военных, среди студентов, посещал и работал в динамитной мастерской. В середине февраля в Парголове производилась проба метательных снарядов; Желябов на ней присутствовал вместе с Кибальчичем и с боевиками. Даже его, воистину богатырский организм стал сдавать. Он выглядел очень утомленным. Он превосходно понимал: поставлена ставка на самое сущесгоо1вание партии. "Ведя террористическую борьбу,-говорил Желябов, -• "Народная Воля" проживает свой капитал". Террору отдавались лучшие люди. Революция создавала их десятилетиями-в крови, в пытках, -в казнях, в каторжных мучениях. М. Н. Оловенникова, член Исполнительного комитета, рассказывает:
– Он чувствовал, что большинство выбудет из строя, и, говоря со мною, в этот раз, признавал, как и раньше, пагубную сторону террора, затягивающего помимо их воли людей. Я хорошо помню этот разговор потому, что он продолжался и на другой день.
Что будет после покушения, удачного или неудачного? Ни на какие серьезные перемены в политическом строе Желябов не рассчитывал. Максимум, что он и другие ждали, это, что нам будет легче продолжать свою деятельность: укрепить организацию и раскинуть ее сети во всех сферах общества. Но и это при условии, что уцелеет хоть часть людей, способных и привыкших вести дело общей организации. Желябов боялся, что и этого может не быть. Поэтому-то он и придавал такое значение Москве, думая, что там кроется та ячейка, из которой выработается новый комитет в случае погибели старого… Я уехала из Петербурга а в очень тяжелом настроении. Фраза Желябова: - Помни, если твоя Москва не выручит, будет плохо,- показывала ясно, насколько положение шатко 1…
1 "Былое" 1907 г. № 6.
Из этих замечаний Ашешев в своей книге о Желябове вывел заключение не только о физическом недомогании, но о моральном кризисе Андрея Ивановича. Выводы чересчур поспешные. Не такова была неукротимая натура Желябова, чтобы притти в отчаяние и стремиться к самоубийству. Очень любопытно с рассуждениями Ашешева сопоставить некоторые следственные показания Рысакова. Эти показания выделены и приобщены к позднейшему делу двадцати народовольцев и опубликованы сравнительно недавно.