Жемчуг северных рек(Рассказы и повесть)
Шрифт:
Тишка оставил Митьку разводить костёр, а сам полетел к омуту. Алик чего-то размахивал руками и кричал на Славку. Славкина голова то, как буй, всплывала над водой, как раз в том месте, где отражалось солнце, дробила его на осколки и блики, расходящиеся кругами, то исчезала под водой, и солнце успокоенно собиралось на воде в раскалённый шар.
— Эх, надо было сетку-авоську взять, — досадовал Алик. — Не предусмотрели… Теперь ему приходится с каждой раковиной наверх всплывать…
Славкина голова снова проткнула солнце, и оно изуродованно закачалось на воде.
— Лови, Альберт! — Славка лёг на спину и, бултыхнув ногами, выбросил раковину. — Здесь их навалом. — Захлебнувшись, он закашлялся.
Алик рванулся туда, где упала раковина:
— Эх, сетку надо было брать… Растяпы! Никто не додумался.
Он разгрёб траву, раковины в ней не было.
— Да куда же он бросил? Надо было мне в руки бросать.
Алик судорожно разводил траву в стороны, будто жемчужина могла выскользнуть из раковины и, раскалённо тая, пронзить своим жаром землю и раствориться в ней.
— Да где же она? — Он торопливо полз на коленках, приминая траву.
Тишка пристроился за ним, но в это время в омуте забултыхало.
— Следующую ловите! — крикнул Славка.
Алик вскочил, ошарашенный.
— И ты смотри, куда упадёт! — приказал он Тишке.
Раковина, просвистев, упала вблизи, издав какой-то шмякающий звук. Тишка первым выпутал её из травы и передал Алику.
Алик разочарованно покрутил раковину в руках.
— Да она же тоже без признаков. — Он отшвырнул её обратно в реку и закричал: — Ты почему там берёшь, что попадёт?
Но Славка уже был под водой.
— Может, и эту бы проверить, всё-таки с глубины, — подсказал Тишка.
Алик заиграл желваками:
— Что я, не вижу? Слепой? Он же там без разбора берёт. — Алик обернулся к Тишке и прикрикнул на него: — А ты, когда не просят, не суйся! Ты мне ещё ту раковину не нашёл.
Тишка по примятой траве пополз на коленях, и рука каким-то чудом, уже на втором шагу, угодила на осклизший панцирь моллюска.
— Я нашёл! Альберт, я нашёл!
Но Алик не удостоил его ответом, потому что Славка вынырнул из воды в очередной раз и, стуча зубами, закричал:
— Л-ловите!
Алик поймал раковину на лету, как мяч. Она тоже была без признаков, но Алик оставил её в руках:
— И ту покажи!
Тишка протянул ему тёмную, в коричневых разводах, раковину.
Алик сплюнул:
— На, держи пока обе, — и повернулся к реке.
Славка всплыл у самого берега и хотел уже снова перевернуться на спину, чтобы бросить Алику свой улов. Но Алик замахал на него руками:
— Ты чего там без всякого разбору берёшь? — Он выхватил у Тишки одну из раковин и затряс ею у Тишки же под носом, будто именно он, чтобы досадить Алику, подсунул ему как раз не ту, на какую Алик рассчитывал. — Надо же с бороздками или с неплотно прикрытыми створками выбирать.
— Т-так у н-них, — не попадал от холода зуб на зуб Славка, — у в-в-сех ст-т-творки открыты.
Тишка поддержал брата:
— Ты же, Альберт, и сам знаешь, у них в воде всегда створки открыты.
Алик одарил его злым взглядом, швырнул Тишке под ноги раковину и скомандовал Славке:
— Давай вылезай.
Славка выбрался на берег, синея подёрнувшейся гусиным ознобом кожей и судорожно стуча зубами.
— У н-них у всех р-рты отк-крыты, — оправдываясь, рассказывал он, — д-даже боязно брать: к-как пиявки н-на раковинах-то леж-жат.
— «Рты открыты, рты открыты»… — пробурчал недовольно Алик. — Я тебе не про рты говорил, а про створки.
— Т-так эт-то же ст-т-ворки и есть…
Алик поморщился, как от зубной боли, взял у него последнюю раковину и скептически оглядел её:
— Ныряльщики из вас никуда не годятся. Надо с плота.
Славка даже обрадовался этому предложению:
— П-правильно, Альберт! С-с п-плота, — Видно, уж нанырялся досыта. Он, стремясь разогреться, прыгал то на одной ноге, то на другой, то на обеих сразу.
Алик сжалился над ним:
— Иди к костру.
Огонь уже полыхал на берегу, выбрасывая к небу искры. Митька подкладывал в кострище сухие сучья, они вспыхивали сразу же, как порох. Никола, отгораживаясь от огня руками, зачарованно смотрел на костёр, держась от него подальше. Дрова потрескивали, стреляли углями, разлетавшимися трассирующими пулями. Некоторые из них достигали воды и, дымя, уплывали по течению.
Славка попрыгал у костра, но около него горячо, отошёл в безопасное место и лёг на песок.
— Я чего-то, ребята, проголодался, — признался он. — Пообедать бы…
— Обеда не заработали, — строго сказал Алик.
Славка молча сглотнул слюну.
— А я залаботал, — захлопал себе по ногам Никола. — А я залаботал!
Митька сходил за кастрюлькой с кашей и, расчистив в костре место, поставил её разогреваться.
— Смотри, чтоб не пригорело, — посоветовал Славка.
Митька палкой повернул кастрюлю к огню другим боком, потом нагрёб из костра углей и выдвинул кашу на них. Запахло топлёным молоком и сытым теплом русской печи.
Славка, не выдержав, ушёл от костра к воде.
— Да, пожалуй, надо перекусить и нам, — сказал Митька. — Голод — не тётка.
Алик сделал вид, что не услышал его слов.
Митька выбрался на обрыв, достал из коляски целлофановый мешок с припасами и, скатившись вниз, протянул Николе деревянную ложку, отвихнул от каравая кусок хлеба и, сдвинув кастрюлю с углей на песок, сбросив с неё крышку, приказал:
— А ну, работай!
Никола не заставил себя долго ждать. Деревянная ложка глухо застучала об эмалированные края кастрюли.