Жемчужина дракона
Шрифт:
– Я же говорю, – вновь развеселился этот, без всякого сомнения, древний эвей, – истинно огненный эвей! Слепой и жадный в своей ярости, беспощадный и жестокий под принуждением чужой руки, непреклонный в своей решимости и… такой настоящий и преданный в своей любви к тем, кто ему небезразличен. Не злись, наследник дома Игнэ, ты нужен мне и нужен Китарэ. Не ищи второго дна, однажды ты поймешь, что, даже когда оно есть, это вовсе не плохо. Не старайся искать врагов там, где их нет. Если ты примешь эту ситуацию такой, как она есть, то, возможно, все будет для тебя гораздо легче и проще. Что ж, в любом случае у нас еще будет возможность поговорить об этом. – Он негромко хлопнул в ладоши и прошел мимо меня, направляясь внутрь здания.
И только сейчас я поняла почему: по лестнице поднимались наследник и его друзья. Отрадно было видеть, что сегодня промок он, а не я. Наши взгляды на мгновение встретились,
Как и в любом месте, в той или иной степени изолированном, а стало быть, превратившемся в замкнутую общину, эвейи становились необыкновенно восприимчивы к любым изменениям в их крошечном мире. С появления наследника рода Игнэ, окутанного множеством тайн и недомолвок, прошло без малого полтора дня, а Китарэ уже легко мог написать книгу под названием «Легенды о проклятом наследнике». Чего он только не наслушался за время обеда! О том, что юный Игнэ необыкновенно дерзкий и надменный; не успел явиться в храм, как снискал себе покровителя в лице наследника, и якобы появление его здесь обусловлено лишь желанием отомстить собственному кузену, которого он едва не убил в первый же день! Был в тех рассказах Игнэ и несчастным влюбленным, у которого кузен увел любимую женщину, и злобным огненным эвейем, который всегда и во всем завидовал двоюродному брату. А еще наглый, дерзкий, заносчивый и даже «обалдеть какой крутой» Игнэ фигурировал в самых разных ипостасях. К концу трапезы Китарэ уже готов был отрезать собственные уши, чтобы перестать слышать со всех сторон ненавистное имя. Пожалуй, страдал от этого в основном только он, потому как уже ступал за Полотно и отчасти претерпел изменения, как и некоторые полноценные эвейи. Большинству же послушников было только в радость обсудить новенького и наградить его тем или иным званием. Все было как всегда. Девочки получили нового несчастного, всеми гонимого и порицаемого героя и борца за единственную любовь. Мальчики нашли новый объект, который срочно необходимо проверить на прочность. Китарэ же заработал мигрень.
Их взгляды вновь встретились в тот самый момент, когда небо осветил кривой росчерк молнии. Игнэ смотрел прямо на него. Глаза в глаза, и ни тени страха. Обычно на него никто не отваживался смотреть так. Казалось, этому эвейю абсолютно безразлично, кто перед ним. Даже друзья Китарэ – те, что вошли в его будущую Нить, при первом с ним знакомстве робели, отводили взгляды, не знали, как им начать выстраивать связь и общение. Этот Игнэ был не из таких. Он просто смотрел на него так, словно считал себя равным. Взгляд его черных бездонных глаз был пугающим. Иллюзия или наваждение, но ему казалось, что, начни он всматриваться в них, провалится туда, где не готов оказаться. Пугающее чувство. Странный эвей.
Стоило им подняться на последнюю ступень, как Игнэ нелепо махнул рукой вперед, буркнул что-то вроде: «Туда», и отвел взгляд с таким видом, словно устал от них от всех.
Китарэ хватило мудрости сдержаться, он, лишь слегка кивнув, направился внутрь храма. Пора было с этим заканчивать.
Сколько раз за последние несколько лет он бывал в главном зале храма в сопровождении своих уже почти братьев в надежде закончить Нить и хотя бы отчасти уравновесить собственное положение и определить будущее! Сложно сосчитать. Был тут и кузен Игнэ. В день того испытания Китарэ впервые почувствовал на себе отдачу лопнувшей Нити. Связь едва зацепилась на кузене Ива, но не выдержала и первого потока хлынувшей по ней общей энергии. Первая радость, что удалось зацепиться, сменилась почти физической болью и жесточайшей отдачей, которая едва не свалила его с ног на несколько дней. Никто, кроме него, не ощущал последствий провала. Он был связующим звеном, сквозь которое проходили все нити. Кажется, сейчас, вставая в центре святилища и поднимая взгляд к потолку, где над ним в идеальном круге парили двенадцать высеченных из мрамора крылатых чудовищ, он был готов ко всему. Очередной провал? Ерунда. Он привык. Почти привык и почти смирился. Всяко лучше, чем принять тот факт, что ему придется назвать сына убийцы собственного отца братом. Как принять подобное, он не знал.
Тем временем каждый из его друзей занимал положенное ему в круге место. Рэйвон, крепкий и упрямый, так похожий на Притви, покровителя тверди; Гидео и прародитель его рода Ладору, покровитель всего, что произрастает из земли, – его место по праву рядом с Рэйвоном; дальше Широн и его праотец Аттави, металл, что покоится в недрах земли. Ари встал на место, предназначенное для Тувема, повелителя воды; следом Тео и повелитель молний и штормов Иссури; Раиль, вставший под крылом Ови, дракона, которого не существует, ведь он время, которого нет; следом близнецы Эрон и Норэ, их драконы – это жизнь и смерть, которые всегда ходят рука об руку и есть не что иное, как отражение друг друга. Их имена одни из древнейших в мире. С тех самых времен, как существуют Яла и Ила, существуют они все. Биар под знаком Риво – первобытного хаоса, откуда все они пришли. Иман, как связующая оба мира тень, встает под крылом Capo. Последним был Дилай. Он занял место Пхутху, повелителя ветров. Рядом с ним должен был встать в круг Ра дави… Сегодня это будет Игнэ. А в центре под знаком первого из драконов уже привычно стоял Китарэ. Его имя не принято называть, просто потому что он был рожден раньше всех и пришел в этот мир, создавая все вокруг. В древних манускриптах его зовут Акаши – дух, эфир, материя, которой не существует, способная принимать любую форму. Вместе им предназначено стать единым целым, тем самым балансом стихий, который способен обеспечить процветание их миру.
Стоило Иву Игнэ встать лицом к лицу с Китарэ, замкнув тем самым круг, как их взгляды вновь встретились. В полумраке церемониального зала лицо его врага казалось смутно знакомым. Должно быть, из-за игры света наследнику вдруг подумалось, что когда-то очень и очень давно он видел эти необыкновенно черные глаза, на самом дне которых плескались тоска, боль, страх… Словно наваждение! Эмоции, странные обрывки каких-то воспоминаний и ощущений вдруг нахлынули на него. Сквозь неяркие блики ламп он смотрел на сына своего врага, а казалось, видит того, кого давно потерял, по кому долго скучал и только сейчас узнал. В груди вдруг странно защемило и стало больно дышать…
Тем временем ис Тарой уже начал читать молитву, призванную пробудить в каждом из них ту энергию, что однажды проведет их за Полотно и обратно. Его монотонный голос точно проникал под кожу, заставляя все внутри вибрировать и откликаться на этот зов.
«Не забывай!» — едва слышный шепот точно ужалил, и Китарэ едва смог устоять спокойно. Только галлюцинаций ему не хватало! «Пожалуйста, только не сейчас!» – взмолился он, надеясь, что сегодня обойдется без приступов. Только не здесь и не при том, перед кем он никогда не должен показывать своих слабостей.
Голос иса Тарона становился все более низким, слова молитвы наполнялись особой вибрацией и силой. Каждый эвей в круге чувствовал, как эти древние слова касаются их пока не разбуженной крови, обволакивают тело и сознание, пробуждая дремлющую силу и вытягивая ее, чтобы тончайшие нити устремлялись к Китарэ, проходя сквозь него. Наследник Игнэ, казалось, и вовсе окаменел от происходящего. Его взгляд стал пустым, лицо побелело, кулаки с силой сжались, и Китарэ впервые увидел, насколько страшно сейчас этому парню. На самом деле первое прикосновение к силе, ее пробуждение было похоже на первый вдох полной грудью. Краткое знакомство со своей истинной сущностью будоражило кровь, заставляло терять голову от ощущения собственного превосходства. Ты словно рождался заново, но уже тем, кем и должен быть изначально. После первого пробуждения силы каждый из них в предвкушении ожидал того момента, когда сам сможет призвать свою силу и вылупиться из серой скорлупы прежнего тела. Краткий миг знакомства с собой не мог пугать! Он заставлял с нетерпением ждать того дня, когда закончатся будни ученичества. Всякий раз после испытания на совместимость, чтобы создать Ожерелье, каждый из них испытывал что-то вроде дичайшего похмелья, как после хмельной ночи, полной куража и веселья.
Пока только ису Тарону было по силам вытащить их нити силы в этот мир. Но даже такие крохи заставляли желать большего. Почему же Игнэ выглядел таким испуганным, точно вот-вот потеряет сознание или сбежит?
Так или иначе, но теперь настала пора и для Игнэ замкнуть круг Китарэ. Верховный эвей встал за его спиной, и Ив показался особенно маленьким и хрупким рядом с этим мужчиной. Тем временем ис Тарой, так и не позволив себе хотя бы на секунду оборвать призывающую молитву, поднял руку, и в его ладони мелькнул уже хорошо знакомый Китарэ серебристый кинжал. Голосовые вибрации становились глубже, ритм молитвы вновь изменился, ускорился, призывая огонь в этот мир, пробуждая его. Краткий вздох Ива и распахнутые, полные ужаса глаза, когда мимолетное движение руки иса Тарона рассекло запястье молодого эвейя, а на пол быстро закапала алая кровь. Первая жертва Радави принесена. И великий дракон позволит на краткий миг пробудить свою кровь раньше, чем это станет возможным.