Жемчужина дракона
Шрифт:
— Умерла, — ответил он, поднимаясь на крыльцо в две ступени, ведущее в дом.
— Мне очень жаль, — пробормотала я, а лорд Тристан уже взялся за дверное кольцо.
— Не стоит жалеть, — ответил он. — Она умерла, когда мне было пятнадцать, я уже и позабыл о ней.
Это был необычный дом — такой же необычный, как и его хозяин. Наполовину вырезанный в камне, наполовину деревянный, он казался небольшим снаружи, но вместительным внутри. Здесь были комнаты с огромными окнами от потолка до пола, а были темные клетушки и вовсе без окон.
Моя будущая комната оказалась деревянной, с огромным окном, выходящим на море. Рама была тройная, сделана из дерева и делила окно на множество квадратов. Две раздвижные части были застеклены, чтобы при желании можно было спрятаться от дождя и ветра. С потолочных балок спускались прямоугольные светильники, затянутые промасленной бумагой вместо стекла. Как и в других комнатах, здесь почти не было мебели. Высокий деревянный ящик у стены, низкий стол, по обеим сторонам от которого вместо стульев лежали подушки.
— А где ваша комната? — спросила я, глядя на безбрежное море, которое мне предстояло теперь видеть из окна. Солнце уже взошло, и сейчас волны из бирюзовых превратились в лавандово-синие, и они колыхались точно так же, как цветы на полях Юнавира.
— Почти напротив вашей, — ответил лорд Тристан. — В коридоре — первая дверь направо. Но поверьте мне, эта комната лучше, чем моя, иначе я бы сразу уступил вам свою.
— Даже если бы уступили, я никогда не воспользовалась бы такой щедростью, — ответила я с улыбкой, хотя понимала, что он не увидит моей улыбки. — Вы здесь хозяин, а меня отдали вам в сиделки. Поэтому я не собираюсь никак притеснять вас, а желаю лишь выполнить поручение короля.
— Стать моей сиделкой? — он покачал головой. — Но я прекрасно обходился без сиделок, леди Изабелла. Просто наслаждайтесь отдыхом и ни о чем не беспокойтесь.
— О нет! — я порывисто повернулась к нему и сжала его руку. — Позвольте, я не буду бездельничать. Пусть вы привыкли обходиться сами, но есть что-то, чем я могу вам услужить. Я неплохо готовлю, а еще играю на лютне, могу читать вам…
— Читать — это было бы прекрасно, — он благодарно пожал мою ладонь. Пальцы у него были сильными, и рукопожатие больше походило на сдавливание в тисках. — Милдрют не любит чтение, и не умеет играть ни на одном музыкальном инструменте, а у вас приятный голос. Уверен, вы еще и чудесно поете.
— Чуть-чуть более чем неплохо, — заверила я его со смехом.
— Но сегодня вы просто отдыхаете, — сказал он и отпустил мою руку, найдя дверь и коснувшись ее. — Устраивайтесь, как вам будет удобно, можете брать в доме все, что заблагорассудиться. Еду нам привозят раз в неделю, так что ни в чем себя не ограничивайте.
— Благодарю, господин, — ответила я тепло. — Вы так добры…
— Это вы добры, раз решили развлечь калеку чтением и музыкой.
Обмен любезностями прервала Милдрют, тащившая сундук.
Она была вся красная — не знаю, то ли от того, что несла тяжесть, то ли негодования.
— Спасибо за помощь, — сказала я, не делая даже попытки ей помочь. — Поставьте сундук вот к этой стене, пожалуйста.
— Я помогу, — Тристан наклонился, нашарил ручки сундука и поднял его, как будто он весил, как котенок. — Куда поставить?
— Идите прямо, — Милдрют заботливо обхватила Тристана за пояс, подсказывая, куда идти.
Наконец, сундук занял свое место, и господин со служанкой удалились, оставив меня одну.
Первым делом я осмотрела комнату более внимательно. В деревянном ящике я нашла матрас и подушки, а сверху лежали тонкие льняные простыни, переложенные мешочками с душистыми травами. Зато в столе не было никаких ящиков, и мне пришлось оставить свои вещи в сундуке. Комната была пыльной, видимо, в ней давно никто не жил, и я сразу взялась за дело.
Милдрют, выглянувшая в коридор из комнаты лорда Тристана, только покривилась, когда увидела, что я ношу из кухни воду, но мешать мне не стала.
Я вымыла оконные стекла и вытерла их насухо, чтобы не было разводов. Я смахнула пыль со стола и ящика, обмела стены и вымыла пол. Потом я вынесла подушки, матрас и постельное белье на солнце и выбила их о металлический столб качелей. Когда я вернулась, нагруженная до макушки, то увидела, что в комнате появилось кое-что новое — на столе была разостлана соломенная циновка, а на ней стоял изящный фарфоровый чайник — зеленый, с изогнутым носиком, и четыре плоских чашки — тоже зеленые, без ручек, с тонким рисунком в виде танцующих журавлей.
Мне не приходилось раньше видеть такую изысканную и одновременно простую посуду, и я, позабыв обо всем, долго вертела в руках чашки, любуясь идеальной плавностью линий и рисунком.
— Маленький подарок по случаю новоселья, — услышала я голос лорда Тристана.
Он вошел незаметно, и от неожиданности я едва не уронила фарфоровую чашку. Милдрют стояла за его спиной, пренебрежительно оглядывая комнату.
— Слишком дорогой подарок, — ответила я, осторожно поставив чашку на столик. — С вашего разрешения, я буду пользоваться им, пока живу здесь. Но не заберу с собой, когда… вы решите меня отпустить.
— Мне хотелось порадовать вас чем-нибудь, — сказал он, намеренно или без умысла не ответив на мои последние слова. — Эту посуду мой отец привез, когда путешествовал по восточным границам. Она красивая, я помню.
— Очень красивая, — подтвердила я. — Для меня будет честью пользоваться ею.
— Вот и славно, — он чуть поклонился в мою сторону. — Мы с Милдрют хотим прогуляться, жара спала. Хотите составить компанию? Нам будет очень приятно.
Бедняга, если бы он видел лицо Милдрют, то не произнес бы таких слов. Но она промолчала, а я решила не подливать масла в огонь хотя бы в первый вечер, и ответила: