Жемчужина дракона
Шрифт:
В эту ночь я думала, что не усну — мысленно переживая последние события, а еще больше — ощущая близость лорда Тристана. Но ближе к полуночи шум моря убаюкал меня, и я сладко проспала до рассвета, свернувшись клубочком на перине, положенной у дальней от постели Тристана стены. Когда я открыла глаза, он уже расхаживал по комнате — умытый и одетый.
Мы отплыли в Анжер под прикрытием утреннего тумана и, причалив, сразу направились в торговые кварталы, смешавшись с пестрой нарядной толпой, которая несмотря на ранний час готова была веселиться.
— Что это за знак? — спросила я у Тристана, описав ему очередную маску. Горожане были в восторге, но меня хвостатые головы пугали. Особенно после прочтения хроник драконьей семьи.
— Тринакрия, — пояснил Тристан. — Это знак нашего города. Три стихии — небо, земля, море. Три горы на окраинах Анжера. Но я думаю, что здесь нужно усматривать более древний символ — Прессина, родившая трех дочерей-дракайн, о которых вы читали.
— Палатина, Мелиор и Мелюзина, — повторила я.
— Да, великие родоначальницы. По нашим легендам, Прессина была родом из этих мест.
Мы медленно продвигались по переполненным улочкам и, наконец, добрались до мастерских швецов.
— Паскалье? — переспросил меня близорукий и седой мастер, к груди которого рядом с тринакрией была пришпилена подушечка, утыканная иголками и булавками. — Так он давно умер, и лавка его закрылась.
— Когда же случилось это несчастье? — поинтересовалась я, испытывая досаду, что записка повела нас по тупиковому пути.
— Да лет десять прошло, — припомнил портной. — Если вам нужно, обратитесь к его сыну — Пакиньо. У него лавка возле трех платанов.
Поблагодарив, мы с Тристаном отправились разыскивать платаны.
— Вы слышали? — зашептала я взволнованно. — Он умер десять лет назад! Это неспроста!
— Нет ничего необычного, что люди умирают, — возразил Тристан.
— Думайте, как вам угодно, — ответила я немного сердито, обиженная его неверием. — А я убеждена, что сейчас мы услышим кое-что интересное.
— Да уж, — пробормотал он под нос, но я ущипнула его за руку, потому что увидела платаны и нужную лавку.
Хозяином мастерской был молодой еще мужчина, лысоватый и с заметным брюшком. Он обрадовался нашему приходу, особенно когда я завела разговор издалека — о том, что покойный Паскалье шил еще для прежнего герцога, и вот теперь сыновья герцога захотели пошить костюмы для маскарада у сына талантливого портного.
— Да, отец был большой искусник, — сказал метр Пакиньо с легкой завистью. — Боюсь, я не так искусен, как он. Но если вашим милостям угодно, постараюсь выполнить все наилучшим образом.
Пара жемчужин, перекочевавших из моей руки в его руку, сделала портного еще более разговорчивым. Прогнав подмастерьев, он сам снял мерки с лорда Тристана, который послушно поворачивался и поднимал руки, когда ему говорили.
— Ваш отец умер вскоре после смерти герцога Персифаля? — спросила я с участием. — Нам рассказали о вашей трагедии.
— Это и правда была трагедия, — признал Пакиньо. — Но папаша умер задолго до герцога — месяца за два его задушили прямо в мастерской. Подмастерья были на празднике, а он задержался. Сказал, что срочная работа.
— Виновного нашли?! — ахнула я.
— Нет, — помотал головой метр, тяжело отдуваясь, когда пришлось нагнуться, чтобы снять мерки для штанов. — Наверное, какой-нибудь грабитель, случайный воришка. Не знал, что отец никогда не держал в лавке денег.
— Какая жалость, — протянула я, — он мог бы создать еще столько прекрасных костюмов! Если не ошибаюсь, он сшил для герцога костюм льва?
— Из золотистого бархата, — подхватил Пакиньо. — С золотым галуном и настоящей львиной гривой из крашеного конского волоса! Жаль, вы не видели его, леди! Это была настоящая драгоценность! Такая кропотливая работа!..
Мы выслушивали его болтовню еще полчаса, но ничего интересного не услышали. Заметив, как уголки губ Тристана дрогнули в лукавой улыбке, я разозлилась. Конечно, он и тут посчитал, что прав! Распрощавшись, мы направились к выходу из лавки. Я бережно поддерживала лорда под локоть, но испытывала непреодолимое желание дернуть его за волосы, чтобы перестал насмешливо усмехаться.
— Отец очень гордился заказом герцога, — сказал Пакино, кланяясь нам и придерживая двери. — Он очень волновался, чтобы задумка удалась. Сначала он запортачил работу, и костюм пришлось шить по новой, но я не допущу подобной ошибки.
— По новой?.. — я остановилась, как вкопанная, а Тристан сжал мою руку.
— Да, но я узнал об этом потом, когда подсчитывал расходы и доходы, — продолжал болтать портной. — Материал на пошив костюма превышал норму в два раза. Я спросил у отца, и он ответил, что совершил ошибку, пришлось переделывать.
— Странно… — выдохнула я, потому что дыхание у меня пресеклось.
Что-то не так с тем костюмом! И я чувствовала это!
— Он, вообще, был странный перед смертью, — печально покачал головой Пакиньо. — Я ему тогда сказал: папаша, как же ты мог испортить заказ герцога? А он посмотрел в окно и бормочет под нос: я сделал ошибку, но это стоит того… стоит… Кстати, вы не первые кто интересуется костюмом герцога.
— А кто-то еще спрашивал о нем? — я впилась взглядом в простоватое лицо портного.
Тристан предостерегающе постукивал пальцами по моей ладони, но я только легко толкнула его плечом. Сейчас я узнаю нечто важное… очень важное…
— Год назад приходила женщина, — любезно сообщил Пакиньо. — Я рассказал ей то же самое.
— А… как она выглядела? — спросила я.
— Красивая, темноволосая, — начал описывать мужчина, — такая гордая!
— Леди Ромильда… — прошептала я одними губами.
— Она была в мужском костюме, — закончил мастер.
— Милдрют! — ахнула я.