Жемчужина гарема

Миленина Лидия

— Что его ждет?

— То же самое, что тебя — заключение в замке. Если, конечно, вы не образумитесь и не оставите свои детские попытки сбежать. Кстати, я написал Асламбэ, что вопреки нашей с ней давней вражде, прошу не вмешиваться, потому что речь идет о вещах, касающихся даже нее.

— Так значит, эти двое, которых ты послал за мной, все слышали? — горько усмехнулась я. И даже восхитилась про себя умом отцовских гвардейцев.

— Разумеется, Аленор... — отец внимательно посмотрел мне в лицо. — Пойми... Может быть, я не был лучшим отцом на свете и не дал тебе того тепла и понимания, что стоило. Но я всегда внимательно наблюдал за тобой, за твоими талантами и успехами, за движениями твоего доброго сердца... Я знаю тебя. Знаю, с кем ты дружишь, кто любит тебя и интересуется тобой. И я предполагал, что этот мальчик обязательно поедет навестить тебя. Мне пришлось распорядиться, чтобы охрана пропустила его, сделав вид, что ему удалось проехать незамеченным. А потом незамеченными остались они — когда вы с Тори разговаривали ночью у домика. Мне передали каждую деталь вашего разговора. И...

— Что, отец? — мне неожиданно захотелось плакать. Вот так... Думаешь, что ты очень умный, что можешь переиграть тех, кто опытнее тебя. А на самом деле мы с Тори лишь парень и девушка, беззащитные в своей юности. Но, разумеется, я сдержалась.

Довольно слез, что я пролила вчера.

Сегодня пришло время узнать всю правду и принять окончательные решения.

— Я должен отдать тебе должное, — улыбнулся отец. — Не ожидал, что ты будешь заботиться о своей репутации, что девичья честь так важна для тебя. Я боялся, что моим людям придется за шкирку оттаскивать парня от молодой графини.

— Это мой долг, отец. Может быть, я не стремлюсь выйти замуж за неведомого жениха, — ответила я спокойно. Но внутри все рвалось от страха, что отец догадался, откуда такая принципиальность. — Но моя честь достанется лишь моему мужу. А ночевать под одной крышей с молодым парнем могло бы бросить тень на мою репутацию. Несмотря на то, что я полностью доверяю и Тори, и себе.

— Отлично. Если честно, мне кажется, за эту одинокую ночь ты стала взрослее... — задумчиво заметил отец.

— Возможно. Тогда, наверное, я могу наконец узнать, как вы решились сосватать вашу дочь мужчине, чью репутацию можно назвать зловещей?

— Можешь, — отец замолчал. — Я тоже провел тяжелую ночь. И сейчас я... я думаю, что смогу сказать тебе правду... Хоть после этого... — ясные светлые глаза отца вдруг сверкнули пламенем, как будто вся боль, что сидела внутри него, начала вырываться на свободу, и теперь жгла и его, и меня... — После этого ты меня возненавидишь!

Несколько мгновений мы молчали. И я не выдержала — опустила голову под его горящим, полным отчаяния, взглядом. Жалость во мне боролась с обидой, с гневом, что мою судьбу сломали давным-давно. Боролась и победила.

— Нет, отец... — медленно и тихо, но ясно сказала я. — Я постараюсь понять и не возненавидеть вас. Это тоже мой долг... Как дочери. Я должна понять, почему вы приносите меня в жертву садисту и колдуну.

При последних моих словах отца передернуло. Он снова долго, неотрывно смотрел на меня. И мне даже стало стыдно за свою прямоту... Впрочем, я ведь имею на нее право. Это моя жизнь должна превратиться в ад с таким мужем.

Наконец отец залпом выпил стакан сока, прокашлялся и начал...

— Аленор, это произошло в те времена, когда я только-только женился на твоей матери. Мы много раз рассказывали вам, своим дочерям, что вскоре после свадьбы меня призвали в гарнизон, на границу Айтмаре — вампирской страны. Эти твари атаковали нас, разоряли приграничные деревни, весь запад страны стонал от их нашествий... Я должен был руководить гарнизоном на северо-западе. А вдоль всей границы постоянно курсировала «колдовская эскадрилья» герцога Виньялли, как самая мощная сила против нечисти. Нередко они появлялись и у нас — после этого мы переходили в атаку. Я своими глазами видел, на что способен колдовской огонь тех немногих, кто одарен потусторонними талантами... В итоге эта эскадрилья и принесла победу в войне. Так же как королевские колдуны когда-то способствовали образованию полосы туманов на границе с драконами...

— Там ты и познакомился с герцогом? — спросила я.

— Да. После одной крупной победы они надолго остались на постой в нашем гарнизоне. Когда на войне все спокойно... бывает, солдаты отдыхают, даже выпивают, играют в азартные игры... И вот многие из нас сдружились с подчиненными герцога. А я... я неоднократно обедал и ужинал с ним, мы вместе ходили на стрельбище, в общем, почти подружились... Правда, я и тогда ощущал, что с ним не стоит особо сближаться. Неприятных слухов о нем еще не ходило, его репутация была безупречна. Но было в нем нечто... холодное и гнилое. Словно особый запах...

Отец замолчал и налил себе еще сока.

— И что произошло? — спросила я мягко, ощущая, что говорить ему все сложнее. Видимо, мы подошли к тому самому...

— Солдаты любят азартные игры. Особенно игру в «терси». Ты знаешь ее — фигуры движутся по клеточкам игрового поля, делая столько шагов, сколько ты выкинешь на палочках «терси». И однажды вечером мы с герцогом Виньялли присоединились к двум лейтенантам, игравшим в нее. Я играл очень хорошо, фортуна благоволила мне... И мы с герцогом быстро обыграли их обоих. Остались вдвоем... Друг против друга. И вот тут началась настоящая игра...

— Вы проиграли ему нерожденную дочь? — изумилась я.

— Нет, Аленор, не так все просто... — горько усмехнулся отец. — Но смысл ты уловила верно... Я не мог остановиться, играл, словно кто-то внушал мне не прерывать состязание. Несмотря на то, что проиграл все свои ценные вещи, потом фамильный замок... Потом, когда у меня ничего не осталось... я проиграл ему... — на мгновение его голос сорвался, но отец сглотнул и продолжил через силу. — Свою молодую жену. Твою мать...

— Что?! — я опять словно получила пощечину. — Вы проиграли любимую женщину? Но как это возможно? Как вы могли поставить на кон свою жену?

Отец с болью взглянул на меня.

— Да, Аленор, я проиграл твою мать. Я был как в тумане, словно околдован... А... может быть, так оно и было. Впрочем... это не оправдание. Ничто не может оправдать меня. Когда у меня ничего не осталось за душой, он предложил мне поставить на кон мою красавицу жену. Если проиграю, то по долгу чести я должен отдать ее ему в любовницы — насколько он захочет. И я согласился... Фортуна благоволила герцогу Виньялли, — с полной боли усмешкой закончил отец.

— И...? — я просто не знала, что сказать. То, что я услышала, вдавило меня в кресло.