Жемчужина гарема
Шрифт:
— Нет, отец... Вы достойны именно жалости, а не ненависти. Молодым вы совершили ошибку... даже не знаю, насколько по своей воле. И она уже наказала вас, почти сожгла изнутри... Теперь я понимаю, к чему было все это, — сказала я, глядя ему в глаза. — Моя свобода, возможность делать, что хочу. И что вы обещали до двадцати лет не отправлять меня в столицу. Понимаю, вы надеялись, что Виньялли не останется вдовцом. Или что просто не попросит меня в жены... Я все понимаю! Но что же нам делать!?
— Принести эту жертву, Аленор, — подчеркнуто спокойно ответил отец. — Если ты и я не принесем ее, то умрут все. Моя жизнь ничего не значит... Но, представь себе, умрут твои сестры, твои маленькие племянники... — при этих его словах у меня в голове возникла картинка.
Мои племянники — две девочки и один мальчик, дети Алис, и парни-близнецы, рожденные Миры, бегают по полянке у нас в саду. Я любила играть с ними, когда сестры приезжали погостить в замок, или во время своих редких поездок в столицу. И вдруг налетает черный ветер, подхватывает малышей, кружит... Потом отпускает — и они падают на землю мертвые. А я кидаюсь к одному, к другому... Тормошу, умоляю очнуться. Но дети мертвые и бледные, их кожа все больше холодеет. Черный вихрь проклятья унес их. Моих племянников, веселых, невинных детей!
Наш род прервался. Больше никого не будет.
Ведь тот же ветер за сотню километров от нашего сада подхватывает тетю Асламбэ и всех ее родных... Мы связаны по крови, значит, и их коснется проклятие.
— Все умрут. Я умру последним — пережив смерть всех родных и близких... Аленор, я поставил тебя перед фактом... Но сейчас... Я прошу тебя! — отец вдруг поднялся, а я заметила, что его шатает. Слишком разволновался, рассказывая все это. Не хватил бы его удар от таких потрясений… Неожиданно он рухнул передо мной на колени. — Аленор, прошу тебя! Принеси эту жертву вместе со мной. Спаси их жизни!
«Одну жизнь я только что спасла!» — пронеслось у меня в голове. Только вот толку для меня? Для меня лично?! Неужели я сама уже ничего не значу. И моя судьба — отдать себя на муку и пытку ради родных... Умереть молодой, не познав счастья взаимной любви, наслаждения близостью с мужчиной, счастья интересной, но спокойной жизни.
— Встаньте, отец... — я кинулась поднимать его. — Я принесу эту жертву вместе с вами. Только.... Я хочу понимать, что меня ждет. И еще... у меня есть условия.
Глава 7
Отец словно не поверил своим ушам. Да и я не до конца верила, что произнесла приговор самой себе. Вот так сам выбираешь себе судьбу, потому что не можешь по-другому. Чтобы спасти жизнь своим родным и этому незнакомцу в домике…
Какой бы ошарашивающей ни была история и как бы шокирована ни была я своим решением, но в душе билась и иная тревога. За моего нелюдя. Он ведь один, никто не может ему помочь… Некому за ним ухаживать. А мне даже не удалось напоить его — когда я уезжала он еще был без сознания.
Нужно спешить…
Я вопросительно посмотрела на отца, а он снова сел в кресло. В его лице стояла боль и... облегчение. Принести в жертву одного своего ребенка, чтобы спасти других… Это нелегко.
Но он понимает, что одна жизнь не так важна, как многие жизни.
— Аленор, послушай, — сказал он. — Если бы все было совсем ужасно… Может быть, я позволил бы тебе сбежать. Ты не представляешь, что значит поступать подобным образом с родным ребенком! Резать себе душу по живому! Но… Я думаю тебя вряд ли ждет участь его предыдущих жен. Оба сына герцога, оба его возможных наследника погибли в недавней стычке у границ. Наверное, нельзя до бесконечности сеять зло… Возмездие нашло и его. И, я думаю, он хочет жениться снова, чтобы молодая жена родила ему наследника, а лучше нескольких… Поэтому вряд ли он поставит под угрозу твою жизнь и здоровье…
— Пока я буду нужна как мать его детей, — усмехнулась я. — А что потом?
«Впрочем, потом может быть и не важно…» — подумалось мне. Потом я, возможно, и сама не захочу жить, устав под гнетом немилого брака.
— Надеюсь, он умрет прежде, — с жесткой усмешкой сказал отец. — Ты молода, у тебя есть шансы пережить его.
— Вы успокаиваете себя, отец, — сказала я. — Но, возможно, в чем-то вы правы… В любом случае, вы понимаете, что у меня осталось меньше двух недель нормальной жизни? А потом начнется ад? Зная все это, я даже не смогу смотреть в глаза этому «жениху». Мне тут же захочется плюнуть в его высокомерную рожу!
— Как ты разговариваешь, Аленор! — поморщился отец.
— Соответственно ситуации, — с горькой улыбкой добавила я. — Может быть, если я ему не понравлюсь… он откажется. Я ведь могу произвести плохое впечатление?
— Попробуй, — так же горько ответил отец. — Только боюсь, этот колдун умеет читать в людских сердцах… Какие условия, Аленор? Что я могу для тебя сделать…
Я выдохнула.
— Отец, я прошу лишь об одном… У меня осталось тринадцать дней… Позвольте мне прожить их полностью, как я хочу… Дайте полную свободу. Без слежки и охраны. Я почти не буду появляться в замке — хочу провести последние дни в любимом домике, на лоне природы… Прошу. Уж это-то вы можете мне дать…
Отец грустно посмотрел на меня.
— Знаешь, какая была одна из причин, что я разрешил тебе заниматься всем этим: учиться фехтованию, основам рукопашного боя, охотиться наравне с мужчинами? Почему дал тебе все это и свободу? Я хотел, чтоб ты выросла сильной. И чтобы, если судьба не минует тебя, ты могла постоять за себя… Даже в самом буквальном смысле. Конечно, я дам тебе еще две недели свободы… Обещаю. Только прошу — приходи ко мне иногда… Я должен видеть тебя в эти… наши последние дни. И прости меня, Аленор… Если можешь — прости…
Несмотря ни на что мое сердце забилось от радости. Я смогу выходить своего «нелюдя». Он не останется один.
— Благодарю, отец. И… отпустите Тори. Вы ведь понимаете, что теперь мы никуда не побежим…
Ведь я не смогу убежать и обречь на смерть своих близких. Не смогу. Цепи проклятья сковали не только отца, но и меня.
Я усмехнулась про себя — жестко. Как отец. А что еще делать? Больше ничего не остается. Только дожить отведенные мне две недели, дыша полной грудью. И спасти еще одну жизнь — ту, что ждет меня в домике неподалеку.