Жемчужина гарема
Шрифт:
Сказал спокойно, вежливо, словно расставил все по своим местам.
Ну все, можно пойти отдохнуть от него и выплеснуть наконец в слезах всю боль по поводу моего «браконьера».
— Доброй ночи, мирроу герцог, — я развернулась и пошла к двери.
Всего пять шагов отделяло меня от выхода. Когда я сделала пятый и протянула руку открыть дверь, то вдруг услышала:
— Аленор, постой, посмотри...
Я обернулась.
Герцог Виньялли стоял у камина, с горькой усмешкой смотрел на меня, чуть наклонив голову.
А в его правой руке догорал уже знакомый мне свиток с проклятием.
Глава 25
Множество мыслей промелькнуло в моей голове за ту секунду, что пламя пожирало жалкий клочок бумаги. Мгновение — и герцог бросил его в камин, под нашими взглядами он скорчился и рассыпался пеплом.
А я подумала, что герцог не мог так поступить, наверное, мне это снится! Это наверняка другая бумага, Виньялли просто играет... И что... немыслимо, но я теперь свободна?
— Вот и все, Аленор, — с легкой грустью сказал герцог и отвернулся. Больше не смотрел мне в лицо, лишь в камин, где плясало уютное пламя.
— Откуда мне знать, что это была та самая бумага? — спросила я резко.
— Откуда? Ты знаешь это, Аленор, — усмехнулся герцог. — Разве ты не чувствуешь? Разве твоя долгожданная свобода не взорвалась в тебе, не заставила твои плечи распрямиться? Разве тебе не хочется облегченно выдохнуть, празднуя свою победу?!
Да, он был прав. Все это я ощущала. Просто не смела, не могла поверить... Что то, чего не могло быть, произошло.
— Зачем вы это сделали? — растерянно спросила я.
Почему-то вдруг захотелось плакать. И я ощутила себя не победительницей. Нет! Просто растерянным человеком, который обрел желаемое, и совсем не знает, что с этим делать. Человеком, чей мир перевернулся, и еще нужно привыкнуть жить в новой, обращенной реальности.
— Решил дать тебе выбор, которого ты так хочешь. Свободу и добровольность... И заодно самому попробовать, что это такое, — усмехнулся герцог.
В его взгляде я увидела лишь грусть. Ни ехидства, ни скрытых намерений. Только грусть. Будь на его месте другой человек, я бы сказала, — светлая грусть, что рождается, когда совершаешь болезненный, но правильный поступок.
Может быть, он сам стал счастливее и свободнее сейчас... подумалось мне.
... Я так и не поняла герцога. Так и не разгадала. И, судя по всему, мои выводы о нем были ошибочными до самого конца. Ведь он сделал то, чего не должен был. То, что совершенно не укладывалось в мои представления о нем.
Я выдохнула, не стесняясь слез счастья, они неконтролируемо потекли по щекам. Слезы благодарности.
— Саворин... Спасибо! Благодарю вас...
Порывом — сейчас было не до сдержанности и мыслей о последствиях — я подошла к нему, обняла за шею и легко, искренне поцеловала в щеку.
— Нет, так не пойдет, Аленор, — усмехнулся он. И быстро, прежде чем я отпряну, коснулся губами моих губ.
Я не воспротивилась.
Один поцелуй перед вечностью. Даже чудовище заслуживает этого!
...Герцог целовал меня не так, как Ролар. Но и в этом можно было потеряться... В страсти — полностью контролируемой страсти — внезапной зрелой любви. Одновременно сдержанной и в то же время иступленной.
Можно было потеряться...
Хотелось отдаться этому и не пожалеть, ведь то, что может дать мне Виньялли, не может дать больше никто.
Главное — забыть потом об этом. Потому что здесь таилась главная опасность. Не в играх и насмешках герцога, не в его холодности и жестокости. Главная опасность таилась в его любви, от которой сложно будет отказаться... Ведь я и сама не заметила, когда начала отвечать на этот поцелуй.
Но в сердце резко взорвалось, словно вспышка, — Ролар. Казалось, где-то далеко затрубил дракон — в отчаянии и боли. Я увидела эту картинку перед глазами, а герцог перестал меня целовать. Провел рукой по моей щеке и отстранился.
— Иди, Аленор. И я буду ждать завтра, несмотря ни на что. Дальше решать тебе, — и отвернулся.
Снова смотрел в камин, как будто в мире не было ничего важнее скачущих языков пламени. И под его магическим взглядом они взлетали вверх, опадали, закручивались небольшими вихрями... Так обычный человек может крутить в руках бумажку, раздумывая, а герцог играл с огнем.
— Благодарю вас... — я не могла уйти, хоть сердце и образ дракона приказывали бежать, бежать прямо сейчас, сверкая пятками. Но я должна была сказать еще раз.
— Благодарю... Я этого не забуду никогда! И в другой жизни, при других обстоятельствах...
Герцог обернулся, сверкнул на меня глазами:
— Можно и в этой жизни, Аленор. Ничто не мешает. Иди. Я буду ждать.
И прежде чем его взгляд снова разгорелся до пожара, я кинулась к выходу. Закрыла за собой дверь и побежала по коридору. Не от герцога — скорее от самой себя.
С каждым поворотом мне становилось легче и легче. Свобода! Я получила ее. А значит, у меня и у всей моей семьи есть будущее. Вопрос лишь один — что теперь делать мне?
Я остановилась отдышаться, и в голове молнией сверкнуло единственное верное решение.
Уехать.
Уехать немедленно — прямо ночью или на рассвете. Потому что, если я останусь... слишком велик шанс, что завтра я приду на брачную церемонию. И подпишу все, что требуется...
А дракон вдалеке взревет в отчаянии, потеряв истинную пару.
И потому что... Я усмехнулась. Порыв прошел, эйфория чуть улеглась. Я поверила герцогу. Но на сколько часов, дней или недель хватит его благородства. Он ведь тоже действовал сейчас порывом. И кто знает, что он придумает, когда порыв пройдет?